Параллельно с кризисом

Хорошев Сергей

Бог есть! И я падаю перед ним на колени! И молю простить меня.

Domine Deus! Agnus Dei! Прости. Прости раба твоего.

Рим пал! Пал, что бы омыть души людские божественным откровением!

Каюсь и не ропщу.

Что за музыка! Что за звуки!

Нет. В моей жизни не все потеряно. По крайней мере хоть дома о этих кранах не думаю, о директоре, о его дочке...

Стоп! Проклятая работа. Не отпускает даже здесь, даже при этих величественных звуках. Убивает и топчет все, что еще осталось... Как же избавиться то... От этих мыслей... От

этих кранов...

Вивальди. Gloria.

И я еще возомнил себя... Кем! Прости. Прости. Я оправдаюсь. Я создам достойное тебя. Я смогу. Прости меня.

Domine Deus! Gloria! Аминь.

Отдаться воле звуков, вдохновенных...

Стоп!

Только слушать. Закрыть глаза и утонуть. Только слушать.

Вот это - наслаждение! Вот это - нирвана! Вот это - гений!

Как поют! Как поют!

Что за наслаждение!

Какая женщина, какой алкоголь смогут соперничать с этим! Земное бренно и преходяще... А это Вечно! Бесподобно!

Еще громче. И пусть соседи злятся. Пусть упадет потолок, а окна вылетят наружу... Я буду ловить внеземной кайф...

Только не думать... Ни о чем не думать... Раствориться... Самому стать музыкой...

Конец.

Утих орган. Мне стало грустно. Но грусть Величием полна. Задеты струны. В поднебесье восходит для тебя хвала. Я каюсь - грешен. Каюсь - робок. Твой взор меня не посетит. Пока не сделаю, чего-то, что...

Так. Включаем комп. Word.

Во имя его.

Рим пал. Он не мог устоять под натиском идущего из будущего Величия Славы Его.

Интересно... И нафига Владимир православие ввел. Конечно и хор Величественен... Но орган! О, орган! Domine Deus.

Хотя, мы тогда были молоды. А для того, что бы понять Великое, надо подготовиться. И что бы объединить дикие народы, надо быть немного дикими. Немного такими же.

Несчастные. Сколько несчастных ходят и не знают, не слышат... Каюсь. И я был глух. Ведь месяца три не включал шарманку. Ведь есть, есть удовольствия, в своей красоте и глубине превосходящие любые, самые-самые большие удовольствия телесные. Музыка. Как прекрасна музыка... А я о Пожарских котлетах. Нет и нет. Лучше капусту. С сосиской. Не могу без мяса. Прости меня...

Все. Писать...

Что? А если попробовать полную отсебятину и околесицу. Это модно...

И так...

"Великая черная дыра, с названием город Б., находилась на пересечении, когда то оживленных, а ныне пришедших запустение, богатых торговых путей. В городе Б. люди рождались, любили, работали и достигнув сорока годов воплощали в жизнь все свои мечты, находясь в полном неведении о духовных потребностях, коими наградил человека создатель. После этого они предавались тихому умиранию, отдавая отторгающуюся плоть своим детям. И так продолжалось из века в век.

Попавший в город случайный прохожий, часто не мог из него выбраться. Так как здесь хоть и было грязно и глухо, еда, выпивка и тепло - всегда находилась для любого. В нем плохо пахло, но хорошо кормилось. Пайка сытой каши, под теплой крышей тебе всегда была приготовлена.

В

этом городе и родился герой нашего повествования, коему надлежало стать Великим начинателем. Но несмотря на почти критический возраст, для всех местных жителей, он не догадывался о возложенной на него миссии и дремал, как куколка перед своим превращением в бабочку, ожидая часа выйти в свет и развернув волшебные крылья красоты и разума, возвестить о идущей за ним благодатью.

И так - все по порядку.

Был месяц май, сирень цвела и жизнь казалось уж прошла..."

Что то не то... И это после великих и вечных звуков... И это после органа... После молитвы в исполнении Великих артистов...

Неужели во мне так засела эта бытовуха, что ни чем ее не изгнать нет ни какой возможности? Только об одном все мысли... Только об одном. О приземленном и плохом.

Стук в дверь. Мои пришли с катка. Иду открывать. Компьютер выключен и сегодня больше не проснется.

Я не создал ни чего достойного. Прости меня, господи.

Щеки красные. Радостные. А почему я с ними не хожу?

Накатались? Зря не хожу? Много таких? И кто? Да. Знаю. С нами учился, в параллельном. Депутат. И эта? Семьями? Много... Так коньков нет. Купить? А в прокат не дают? Дают.

Сходить, что ли, как-нибудь. Пожертвовать Бахом? И своим временем. Как жалко, что нет времени на все. Или на каток, или Бах, или работа на Вечность...

Время. Уходит... Убегает. Уже среда. Прошло три дня недели. Что же за это время я полезного делал? Ни чего! Нет. Стоп. Починил тете Дусе кран. Еще? Написал одну строчку великого романа. Еще? Все! Остальное уйдет в песок. Раствориться в небытие. В том числе и строчка романа... Совсем не великого, а так... Ни кому не нужного...

И будет укором. И запишут на небесах как смертный грех, ангелы небесные, что не использовал данное Всевышним, самое главное, самое большое на свете - жизнь. И не просто жизнь, но жизнь разумную. Подрастерял, порастратил на Пожарские котлеты, на секс, на пасьянс, на шефа, на Николая Ивановича, на краны эти долбанные.

Мне даден мозг. Его в руках своих держу. А для чего? Что я могу?

Десять. Пописать и спать. Пора, пора, пора в кровать. Детям.

Мне нет. Все уснут. Я сяду за компьютер. И буду работать. Создавать шедевр достойный быть... И хер с этим Николай Ивановичем, с кранами, с шефом... До часу ночи, нет до двух, буду писать.

Не буду. Я не знаю что... Даже темы ни какой нет... Неужели я глуп и не достоин.

Стоп. Я же Кинга распечатывал. Пусть спят. Почитаю. До одиннадцати. Жизнь еще не кончилась.

Чай пьют... С мороза, конечно хорошо. Ну и я с вами за компанию...

А что это у Пашки? Как где? На голове. Шишка огромная. Упал? Что же вы не смотрели? С вами ходить и смотреть? Значит вы будете развлекаться, а я буду нянькаться? Я не лежал и в телевизор не пялился. Что, что... Что надо, то и делал. Что... Какое твое дело. Я что не могу для души, для себя чем-нибудь заняться? Могу... Вот и занимался...