Параллельные миры

Каку Митио

Когда нанобот обнаружит новую планету, он при помощи доступного сырья построит большую фабрику для размножения копий самого себя, а также создаст большую лабораторию клонирования. Необходимые цепочки ДНК могут производиться прямо в этой лаборатории, а затем вводиться в клетки для начала процесса регенерации целых организмов и в конечном счете — всего вида. Затем эти клетки будут выращены в лабораториях до взрослых существ, несущих в себе изначально заложенные память и личность людей.

В некотором смысле этот процесс будет напоминать введение нашей ДНК (всего информационного содержимого цивилизации типа III и выше) в «яичную скорлупу», содержащую генетические инструкции, при помощи которых возможно воссоздание зародыша по ту сторону. «Яйцо с удобрениями» будет компактным, прочным

и мобильным, содержа при этом весь объем информации, необходимый для воссоздания цивилизации третьего типа. В обычной человеческой клетке содержится всего лишь 30 000 генов, организованных в 3 миллиарда базовых пар, однако этого кусочка сжатой информации достаточно для воссоздания целостного человеческого существа, при помощи ресурсов, не содержащихся в сперме (питание, предоставляемое матерью). Подобным образом и «космическое яйцо» будет содержать количество информации, необходимое для воссоздания высокоразвитой цивилизации; ресурсы для этого (сырье, растворители, металлы и так далее) будут изыскиваться уже на той стороне. Таким путем высокоразвитая цивилизация, подобная цивилизации типа III (Q), сможет воспользоваться своей прогрессивной технологией для отправки сквозь портал достаточного количества информации (около 10 бит), чтобы там воссоздать эту цивилизацию.

Позвольте подчеркнуть, что каждый из перечисленных мною шагов этого процесса лежит настолько далеко за пределами возможностей современной цивилизации, что, должно быть, это похоже на научную фантастику. Но спустя миллиарды лет может случиться так, что именно в этих действиях будет заключаться единственный путь спасения цивилизации типа III (Q), столкнувшейся с угрозой вымирания. Безусловно, это не противоречит никаким законам физики или биологии. Моя точка зрения такова: окончательная смерть вселенной совершенно не обязательно означает смерть разумной жизни. Конечно же, если перенос разумной жизни из одной вселенной в другую возможен, то существует вероятность и того, что жизненная форма из другой вселенной, которой грозит Большое Охлаждение, может попытаться открыть портал в какую-нибудь отдаленную часть нашей собственной вселенной, которая представится ей более теплой и гостеприимной.

Иными словами, вместо того чтобы быть бесполезной, но изящной диковинкой, единая теория поля может в конечном счете стать программой выживания разумной жизни во вселенной.

ГЛАВА 12

За пределами Мультивселенной

Библия учит нас, как попасть на небеса, а не как они устроены.

Кардинал Б ароний (слова, процитированные Галилеем во время суда)

Почему существует скорее все, нежели ничего? Волнение, благодаря которому не останавливаются вечно идущие часы метафизики, состоит в мысли о том, что несуществование мира так же возможно, как и его существование.

Уильям Джеймс

Самый прекрасный опыт, какой мы только можем испытать, — это опыт ощущения тайны. Это фундаментальное чувство, которое стоит у истоков подлинного искусства и подлинной науки. Любой, кому это чувство незнакомо и кто не может больше задаваться вопросами, не может восхищаться, все равно что мертв, и глаза его застилает туман.

Альберт Эйнштейн

В 1863 году Томас Хаксли писал: «Вопрос из всех вопросов для человечества, проблема, лежащая под поверхностью всех остальных и более интересная, чем любая из них, состоит в определении места человека в Природе и его отношения к Космосу».

Хаксли был известен как «бульдог Дарвина», то есть как человек, который рьяно отстаивал теорию эволюции в условиях глубоко консервативной викторианской Англии. В английском обществе господствовало убеждение в том, что человечество гордо стоит в самом центре мироздания; не только Солнечная система была центром вселенной, но и само человечество считалось главным достижением творения Бога, вершиной его божественной созидательной деятельности. Бог создал нас по своему собственному подобию.

Открыто выступив против этой религиозной ортодоксальности, Хаксли

вынужден был защищать теорию Дарвина от нападок религиозной организации и тем самым способствовать формированию более научного подхода к пониманию нашей роли в древе жизни. Сегодня мы признаем, что гиганты науки Ньютон, Дарвин и Эйнштейн проделали колоссальную работу, способствовав определению нашего места в космосе.

Каждый их них пытался преодолеть теологические и философские импликации своей работы по определению нашей роли во вселенной. В заключении к «Началам» Ньютон заявляет: «Самая прекрасная система Солнца, планет и комет может происходить лишь из мысли и веления разумного и могущественного Существа». Если сам Ньютон открыл законы механики, то должен же существовать и божественный законодатель.

Эйнштейн также был убежден в существовании того, кого он называл Стариной, но тот не вмешивался в человеческие дела. Целью Эйнштейна было не восхвалять Господа, а «прочесть Его замысел». Эйнштейн говаривал: «Я хочу знать, как Бог создал этот мир. Мне неинтересно то или иное явление. Я хочу знать мысли Бога. Все остальное — лишь детали». Эйнштейн оправдывал свой живой интерес к этим теологическим вопросам следующим заключением: «Наука без религии хромает. Но религия без науки слепа».

Что же касается Дарвина, то он находился на распутье, задавшись вопросом о роли человечества во вселенной. Хотя о нем часто говорят как о человеке, который свергнул человечество с трона, возвышавшегося посреди биологической вселенной, в своей автобиографии он признавался, что «ему было бы чрезвычайно сложно или практически невозможно помыслить о том, что эта неимоверно большая и прекрасная вселенная, к которой принадлежит человек с его способностью заглядывать далеко в прошлое и далеко в будущее, есть не что иное, как результат слепого случая или необходимости». Он признавался другу: «Моя теология — всего лишь какая-то неразбериха».

К несчастью, «определение места человека в Природе и его отношения к Космосу» несло в себе опасность, особенно для тех, кто осмеливался бросить вызов суровой догме общепринятого в те времена мнения. Не случайно Николай Коперник написал свою революционную книгу «О вращении небесных сфер» (De Revolutionibus Orbium Celestium) только в 1543 году, на смертном одре, где до него не могла дотянуться зловещая инквизиция. Неизбежным оказалось и то, что Галилей, долгое время бышпий под защитой могущественных Медичи, в конце концов навлек на себя гнев Ватикана популяризацией инструмента, который открыл нашим глазам вселенную, столь сильно противоречившую тогдашней церковной доктрине, — телескопа.

Комбинация науки, религии и философии являет собой поистине сильнодействующую смесь, столь изменчивую, что великий философ Джордано Бруно был сожжен на костре в 1600 году на улицах Рима за отказ отречься от убеждения в том, что в небе существует бесконечное множество планет, на которых обитает бесконечное множество живых созданий. Он написал: «Таким образом увеличивается могущество Господа и утверждается величие его царства; он прославляется не в одном, а в бесчисленном множестве солнц; не на одной Земле, не в одном-единственном мире, а в тысяче тысяч, я бы сказал, в бесконечном количестве миров».

Грех Галилея и Бруно состоял не в том, что они осмелились обожествить небесные законы; их истинный грех состоял в том, что они низвергли человечество с высокого трона в центре вселенной. Понадобилось более 350лет, чтобы в 1992 году Ватикан опубликовал запоздалое прощение Галилея. Что же касается Бруно, то тот прощения так и не получил.

Взгляд в историю

Со времен Галилея наше представление о вселенной и нашей роли в ней претерпело ряд революционных переворотов. В Средние века вселенная виделась как темное, зловещее местечко. Земля была похожа на маленькую плоскую сцену, на которой царили грех и порок и которая была заключена в таинственную небесную сферу, где появлялись знамения, равным образом ужасавшие как королей, так и крестьян. И если мы недостаточно возносили хвалу Господу и церкви, то нам предстояло испытать на себе гнев театральных критиков, самоуверенных инквизиторов и их страшных орудий пыток.