Параллельные

Ктая

— Много гадостей наговорил?

Кабуто кивнул.

— Как он вообще выжил с таким помелом?

— Видимо, с теми, кто мог его убить, он особо не разговаривал, — Саске-здешний отвлёкся от верёвок, обнял Кабуто. — Подозреваю, он вообще говорит раз в год по обещанию.

— Тогда Сакуре-чан надо подарить ещё и кляп.

— Ну, она же как-то умудрилась родить от него дочь, не убив в процессе… Кстати, я серьёзно насчёт верёвок. Когда он осознает, что такое положение не то чтобы напрягает, озадачится

достаточно, чтобы не отгородиться… от новых впечатлений.

— Сакура-чан страшная, — признал Кабуто. — Неси давай. Пусть будет ему счастье…

Саске очень серьёзно посмотрел Якуши в глаза.

— Повторю то, что сказал Сараде. Это не ты в чём-то виноват, это у него серьёзные проблемы с людьми.

Якуши кивнул. А что оставалось делать? Умом-то он всё понимал. И даже то, что если бы они с этим чужим, несчастным Саске встретились просто так, как с чужим человеком, он был бы осторожнее. А тут… Совершенно беззащитен.

— Нет, я серьёзно. Убери его, пока не пришлось к Наруто нести, воскрешать.

— Может, и на пользу бы пошло, — хмыкнул Саске-здешний. — Но ты прав, лучше обойтись без таких радикальных методов.

Кабуто фонил так, что можно было не сомневаться — ещё немного, и пойдёт вразнос. А с его кеккей генкаем… Саске вздохнул. Чем быстрее он отнесёт своего двойника в надёжные ручки Сакуры, тем быстрее сможет вернуться и успокоить ребёнка.

Самое обидное, что и морду второму Саске не набьёшь — не поймёт ведь, почему именно и зачем.

— Я отнесу, — вызвался Итачи.

В данном случае с утешением лучше справится Саске.

Дверь тихо закрылась. Саске притянул Кабуто к себе, обнял, чувствуя колотящую плечи дрожь. Стиснул руки.

— Прости меня.

— Ты ни в чём не виноват, — отозвался тот.

— Но тебе больно. Из-за меня, — Саске запустил руки в светлые волосы, стягивая резинку с хвоста и пропуская пряди между пальцами. — А я не могу помочь, — широко, всей ладонью по спине, делясь привычным жаром катона и лёгким покалыванием молний.

Кабуто тихонько захныкал, обхватывая себя рукой за живот. Будто у него рана в пузе. Или будто он хочет отгородиться.

— Это был не ты… Но если бы я понимал… Если бы я чувствовал… не было бы так больно. Он ведь даже не по мне проехался… на меня ему… ему плевать…

— Но мне — нет, — Саске осторожно уложил Якуши себе на грудь, словно и впрямь опасаясь потревожить незримую рану. — Тебя по связи ударило или лично?

— Не знаю. Лично, но благодаря существованию связи. И ложному срабатыванию. Ты… ты ведь меня любишь?

— Люблю. Не брошу и не откажусь. Буду защищать, — объятие стало крепче.

Кабуто тихонько выдохнул, стараясь расслабиться.

— Нужен?

— Очень. Не закрывайся, пожалуйста. Это… страшно. Даже страшнее, чем когда ты фонишь во все стороны болью.

Кабуто

осторожно обнял в ответ. Перевёл дух.

— Больно. Когда я хотел разорвать его на куски, было не больно. Больно стало, когда я сдержался.

— Потому что всё это пошло внутрь? — Саске глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Продолжил размеренно гладить по спине. — Шишибей ярится?

— Нет. Уже нет, — Кабуто покачал головой. — Уже как будто в груди поскрёб. Можно… можно я больше не буду с ним пересекаться?

— Конечно. Ты вообще имеешь право делать, что хочешь, — Саске коснулся губами виска. — И вот за это тоже прости. Всё-таки это я притащил их сюда.

— Ты хотел как лучше… Никто не мог предсказать, что меня так коротнёт.

— Это не оправдание, если тебе плохо, — резонно заметил Учиха. — Расчесать тебя?

— А пойдём… в Тсукуёми?

— Пойдём, — Саске привычно зажмурил один глаз, активируя Мангекё. — Сформируешь образ сам, или?

— Уютная темнота и истинный облик?..

— Как скажешь, — лепестки Мангекё раскрутились в спираль.

Благодаря пересадке шарингана от Итачи Саске смог овладеть коронной техникой брата, пусть и не на таком уровне, как сам Итачи. Но сжатие времени и пластичность пространства по качеству если и уступали, то не так уж сильно.

Тишина, темнота — уютная темнота гнезда, клубочка-под-одеялом, в котором ни один, даже самый страшный страх не достанет. Ставшие только крепче объятия. Маленький демонёнок под боком у большого. Шерсть, клыки, крылья — сплетение, не понять, где чьи.

— Выскажешь ему? Пусть он не поймёт, но…

— И в Тсукуёми затащу. Чтобы прочувствовал, — демон-Саске глухо рыкнул.

От одной мысли о том, что кто-то огорчил его демонёнка, хотелось рвать, терзать или хотя бы скалиться во все клыки.

— Дья! — демонёнок довольно кивнул и свернулся в комочек. — Я… Посплю?

— Конечно. Отдыхай, Кабуто.

========== Часть 5 ==========

Наверное, Сакура не смогла бы дочитать содержимое чёрной папки, если бы не кудесники. Они окружили её дружелюбной стайкой, принесли чаю и сладостей и с очень серьёзными моськами объясняли прочитанное.

— Физическая боль — это очень серьёзный стимул. И использовать его можно не только в военных целях, — поведала одна из кудесниц, пока Сакура сидела с горящими щеками и осмысливала написанное. — Как она используется в воспитательных — всем давно известно и не удивляет, однако то, что она может быть использована в любви…

— Это очень древний и многофункциональный инструмент, — подхватила другая. — В случае деперсонализации, разрушения личности, боль помогает почувствовать границы собственного тела и своего существования.