Парашюты над Вислой
Шрифт:
– А если комендатура пришлет проверку? – Костенко явно сомневался в своих знаниях немецкого языка.
– Мы её встретим и предоставим все необходимые документы. Они у нас в абсолютном порядке! – Савушкин огляделся вокруг, посмотрел на часы и добавил: – Сеанс связи через десять минут. Пока Строганов будет чирикать по бумаге, а потом стучать ключом – команда имеет время отдохнуть. Некрасов – дежурный! – после чего, махнув головой радисту, отошел с ним на несколько шагов от группы.
– Что докладываем? – спросил Строганов.
– По минимуму. Выброска успешна, все живы, целы, имущество в порядке. Когда следующий сеанс?
Строганов
– Как всегда. Через двенадцать часов. В девятнадцать тридцать по Москве.
– То есть в полшестого по варшавскому. Надо будет успеть до этого времени обосноваться в этом Серакуве… ладно, составляй шифровку. Не буду тебе мешать…
Вернувшись к группе, Савушкин приказал старшине:
– Костенко, доставай рацию и закинь повыше антенну. От нас до Быхова по прямой – вёрст восемьсот. Хотя, я думаю, управление уже в Минске… Всё равно – закидывай на максимум!
– Яволь, герр гауптман!
– Ото ж…
После того, как Строганов составил свою шифровку, отстучал её на ключе и получил квитанцию – группа быстро собралась и двинулась далее – все больше и больше забирая влево, чтобы, по расчетам Савушкина, выйти на юго-восточную окраину Серакува.
К полудню по московскому времени (то бишь, в десять утра по варшавскому) группа вышла на просёлочную дорогу, идущую с юго-востока на северо-запад. Савушкин глянул карту и удовлетворённо кивнул.
– Если все правильно – то это дорога Ляски-Серакув. Она нам и нужна. Всё, достаём из мешков снаряжение, навьючиваемся, разбираем оружие. Строганов, рацию – в рюкзак!
Минут пять группа деятельно обвешивалась портупеями, скатками, сухарными сумками, противогазными футлярами, ранцами, подсумками и прочей амуницией. Вдобавок Некрасов перебинтовал капитану голову, а Костенко извел два индивидуальных пакета на ногу радиста – для достоверности присыпав бинты серой дорожной пылью.
Когда разведчики закончили процесс перевоплощения – Савушкин скомандовал:
– Мешок с продуктами – на совести обер-лёйтнанта и ефрейтора, обер-фельдфебель Граббе – на дорогу. Костенко, запомни – Wohin gehst du? Это вопрос «Куда ты едешь?». Запомни! Всё, давай, мы с Женей, как калеки – присядем на обочину. Всё, ждём!
Ждать пришлось недолго. Минут через пять из-за поворота показалась пароконная повозка, обычно – судя по длине – перевозящая брёвна или пиленый лес; в деревне у Савушкина такие экипажи обычно назывались «роспуски».
Костенко, до этого старательно проговаривающий про себя заветную фразу, властным жестом остановил изумлённого встречей с немцами в глухом лесу возчика.
– Хальт! Вохен гехст ду?
Поляк испуганно развёл руками.
– Przepraszam, panie oficerze, ale nie rozumiem!
Савушкин про себя выругался. Вот же черти, уже без малого пять лет в составе Рейха, а язык выучить не удосужились! И, встав и подойдя к «обер-фельдфебелю Граббе», спросил на ломаном польском:
– Доконд пан едзе?
– W Serak'ow, pan Hauptmann! – Ага, чертила, по-немецки мы не понимаем, а что значат два латунных ромбика на штаб-офицерском погоне – разбираемся влёт…
Тоном, не терпящим не то, что возражения, но даже мысли о таковом – Савушкин произнёс:
– Добже, мы поедзем з тобой. – И, обернувшись к своим, бросил: – Komm!
Разведчики погрузили на повозку мешок, расселись сами – после чего Савушкин, устроившийся с наибольшим
– Ходзь!
Крестьянские лошадки привычно поволокли разом потяжелевший роспуск, возница, шедший слева от Савушкина, нет-нет, да и посматривал укоризненно на капитана – но, как говориться, noblesse oblige, надо изображать немца даже в таких мелочах… Ничего, пусть протрясётся пешочком, нечего было войну проигрывать!
Вскоре показались скрытые густой листвой дворы Серакува. Первым справа, как и говорил «товарищ Збигнев», оказался капитальный дом из красного кирпича, в окружении большого фруктового сада. По ходу, именно в этом доме живёт таинственный пан Заремба, с коим им надлежит свести дружбу… Но это потом. Сначала – староста! Или как там глава гмины у них сейчас зовётся… Войт? Вроде войт, староста, или солтыс – это в мелких деревнях…
– Едзь до войта! – возчик послушно кивнул и на первом большом перекрестке свернул налево. Через двести метров он взял своих гнедых под уздцы, и, указав на неприметный домик в глубине зарослей черемухи – поклонившись, произнёс:
– W tym domu znajdziesz Voyta…
Савушкин спрыгнул с роспуска и, махнув рукой своим бойцам, скомандовал:
– Zug, absteigen! – разведчики поняли, что надо слезать, приехали – и живо покинули роспуск.
Молча кивнув лейтенанту Котёночкину – дескать, теперь ты старший – Савушкин отправился к представителю польской администрации – уж какая она у них сейчас есть…
Как выяснилось – войт увидел повозку с незваными немецкими гостями заранее, потому что уже ждал на крыльце дома, настороженно (и неприязненно – хотя пытался это скрыть) глядя на Савушкина.
– Wasser, waschen und trinken! Kontakt mit dem deutschen Kommando! [1] – Надменно скомандовал капитан.
– Przepraszam pana Hauptmanna, ale nie rozumiem jezyka niemieckiego [2] … Нихт ферштейн! – Савушкину показалось, что своим незнанием немецкого войт даже гордился. Вот чёрт!
Собравшись было перейти на ломаный польский – в последний миг он успел остановится. Дьявол, да ведь это же – прямой путь к провалу!
Этот чёрт, войт, за пять лет оккупации тысячу раз слышал, как на польском говорят – ну, или пытаются говорить – немцы. И все немецкие ошибки в произношении, все оттенки акцентов – знает наизусть. А он, Савушкин? Чёрта лысого! Он будет говорить на ломаном польском с РУССКИМ акцентом – и никак иначе! И староста – тьфу, то есть в смысле войт – на третей его фразе поймет, что никакие они не немцы. А учитывая, что этот Серакув тридцать лет назад, в пору юности оного войта, был Варшавской губернией Российской империи – то легко и просто догадается, что Савушкин и его команда – просто пятеро русских мужиков, зачем-то вырядившихся немцами… Вот и вся кадриль.
1
Воды, умыться и пить! Связь с немецким командованием!
2
Прошу прощения у пана гауптмана, но не понимаю по-немецки…