Паразиты сознания. Философский камень. Возвращение ллойгор
Шрифт:
Серия «Мастера фантазии»
Colin Wilson
THE PHILOSOPHER’S STONE
THE MIND PARASITES
THE RETURN OF LLOIGOR
Перевод с английского
А. Шабрина («Философский камень», «Паразиты сознания»)
С. Лихачевой («Возвращение ллойгор»)
Печатается с разрешения наследников автора и литературных агентств Watson, Little Ltd. и The Marsh Agency Ltd.
Паразиты сознания
Августу
Я должен, прежде чем умру, отыскать какой-нибудь способ высказать то наисущественное, что кроется во мне, – то, о чем прежде я никогда не упоминал; нечто такое, что нельзя назвать ни любовью, ни ненавистью, ни жалостью, ни презрением, но самим дыханьем жизни, неистовым и исходящим из невесть какой дали, привносящим в человеческую жизнь безбрежность и пугающую своим беспристрастием силу, не свойственную людям…
Мы не считаем предосудительным посвятить третий том «Кембриджской истории ядерного века» новому изданию этого важного документа, автором которого является профессор Гилберт Остин, – произведения, известного под названием «Паразиты мозга».
Эта книга, совершенно определенно, представляет собой разноплановый документ, составленный из различных работ, магнитофонных записей и стенограмм бесед с профессором Остином. Первое издание, в сравнении с настоящим составляющее по объему лишь половину, вышло в свет вскоре после исчезновения профессора Остина в 2007 году, – до того, как корабль «Паллада» был обнаружен космической экспедицией капитана Рамзея. В основу того издания легли заметки, составленные по просьбе полковника Спенсера, и магнитофонная запись, значащаяся в библиотеке Лондонского университета под индексом «12хм». Повторное издание, вышедшее в 2012 году, включало в себя запись интервью, застенографированного 12 января 2004 года Лесли Первисоном. Наряду с этим туда входил материал из двух статей, написанных Остином для журнала «Хисторикл ревью», и частично его предисловие к книге Карела Вайсмана «Размышление об истории».
Нынешнее издание, сохраняя прежний текст in toto [1] , включает и совершенно новый материал из так называемого «Каталога Мартинуса», много лет входившего в собственность г-жи Сильвии Остин и хранящегося теперь в Архиве Всемирной Истории. В сносках (в настоящем популярном издании в большинстве опущены) редакцией указаны источники, откуда заимствован тот или иной материал разделов. Помимо этого, здесь приводятся материалы из пока еще неопубликованных «Автобиографических заметок», написанных Остином в 2001 году.
1
в полном объеме (лат.).
Ни одно из изданий «Паразитов мозга» не может претендовать на звание исчерпывающе полного. В нашу цель входило скомпоновать материал таким образом, чтобы он представлял из себя логически связное повествование. В тех местах, где это было уместно, мы использовали дополнительно фрагменты из философских работ Остина; был привлечен также небольшой отрывок из предисловия к книге «Дань уважения Эдмунду Гуссерлю», изданной Остином и Райхом. Получившееся в результате повествование, по мнению редакции, является как бы подтверждением взглядов, изложенных в книге «Новый взгляд на загадку «Паллады». Однако считаем нужным оговориться: цель редакции была иной. Мы сделали попытку обобщить весь относящийся к делу материал и полагаем, что справедливость этого дерзкого решения проявит себя, когда Северо-Западный университет завершит подготовку к изданию «Полного собрания сочинений Гилберта Остина».
Г.С., У.П., Колледж Сент-Генри,
Г. Кембридж, 2014 г.
(Нижеследующая часть приводится дословно с магнитофонной записи, сделанной доктором Остином за несколько месяцев
У такой замысловатой истории, каковой является эта, не может быть строгого начала. В равной степени не могу я последовать совету полковника Спенсера «начать сначала и так идти до конца»: история имеет привычку петлять. Самым разумным, пожалуй, будет своими словами рассказать о борьбе с паразитами мозга, а остальное оставить домысливать историкам. Если так, то для меня самого история начинается с 20 декабря 1994 года, в тот день, когда я возвратился домой с собрания Миддлсексского общества археологов, где выступал с лекцией о древних цивилизациях Малой Азии. Это был во всех отношениях живой и запоминающийся вечер. Ничто не доставляет такого удовольствия, как рассуждать на близкую твоему сердцу тему перед неподдельно внимательной аудиторией. А если добавить к этому еще и обед, после которого нам подали отменный кларет восьмидесятых годов, то тогда сразу станет ясно, что, вставляя ключ в двери своей квартиры на Ковент Гарден, я находился в самом веселом и благостном расположении духа.
С порога я заслышал дребезжание телекрана, но, пока подошел, звонки уже прекратились. Я посмотрел на запоминающее устройство – там значился хамистедский номер; я сразу понял, что это – от Карела Вайсмана. Времени было четверть двенадцатого, хотелось спать – я решил, что перезвоню ему утром; но, уже раздеваясь, с тем чтобы лечь в постель, как-то усовестился. Мы с Вайсманом были друзьями с самых давних пор, и он нередко будил меня среди ночи звонками с просьбой навести те или иные справки в Британском музее (я там бывал едва ли не каждое утро). И вот тут словно какой-то отдаленный сигнал тревоги вселил в меня беспокойство. Я, как был в домашнем халате, подошел к телекрану и набрал номер моего друга. На звонок долгое время никто не отвечал. Я уже собрался было вешать трубку, как тут на экране возникло лицо секретаря Вайсмана. Он спросил:
– Вы уже знаете новость?
– Какую новость? – не понял я.
– Доктор Вайсман умер.
Я был настолько ошарашен, что невольно сел. В конце концов мне удалось кое-как совладать с мыслями, и я выдавил:
– Откуда мне было об этом знать?
– Об этом написано в вечерних газетах.
Я объяснил ему, что только что вошел в дом.
– А-а, тогда ясно, – сказал секретарь. – Я весь вечер пытаюсь до вас дозвониться. Вы не можете подъехать, прямо сейчас?
– Но зачем? Я что, могу быть чем-то полезен? Что с миссис Вайсман, как она себя чувствует?
– У нее шок.
– Но отчего он умер?
– Он покончил с собой, – ответил мне Баумгарт с совершенно бесстрастным выражением на лице.
Помню, в течение нескольких секунд я молча смотрел на него, вытаращив глаза, после чего выкрикнул:
– Что за ахинею вы несете?! Такого быть не может!
– В этом нет ни малейшего сомнения. Прошу вас, приезжайте как можно скорее.
Он потянулся к рычажку, собираясь отключить аппарат. Пребывая в состоянии, близкой к истерике, я завопил:
– Вы что, с ума меня свести хотите?! Говорите, что с ним произошло!
– Он принял яд. Больше я вам, в сущности, ничего сообщить не могу. Но в письме у него сказано, чтобы мы немедленно вышли на вас. Так что приезжайте, очень вас прошу. Мы все здесь крайне измотаны.
Я вызвал аэротакси и погрузился в какое-то дремотное оцепенение, тупо твердя про себя, что этого не может быть. Карела Вайсмана я знал тридцать лет, с тех еще пор, когда мы с ним были студентами Уппсалы. То был человек во всех отношениях замечательный: умнейший, чуткий, уживчивый, в высшей степени собранный и энергичный. Этого я не мог себе представить. Такой человек на самоубийство не пошел бы никогда. Да нет же, я вполне сознавал, что с середины столетия число самоубийств в мире подскочило процентов на пятьдесят и что счеты с жизнью порой сводят люди, от которых подобного шага ожидаешь менее всего. Но услышать, что самоубийство совершил Карел Вайсман, для меня было все равно что услышать, что дважды два – пять. В характере у Карела не было ни атома самоуничтожения. С какой стороны ни возьми, это был, пожалуй, самый собранный, наименее подверженный хандре человек из всех, кого я знал.