Парень — что надо!
Шрифт:
Костик перескакивал с одной каменной ступени на другую, будто альпинист, спускающийся по горному ущелью. А Жулька семенил и всё время отставал: что-то выискивал в траве, нюхал её и взахлёб лаял. А потом увидал цыплят и стал за ними гоняться. Он, конечно, не покусал бы: Жулька — добрый пёсик. Подумаешь — хотел с ними в охоту поиграть, а они этого не поняли и с писком разбежались. Со двора вышла хозяйка цыплят и погрозила Жульке хворостиной. Поджав хвост, он поспешил за Костиком, но скоро забыл обо всём и кинулся на гусей — наверное, за цыплят их принял. Большой серый гусак развёл крылья, приподнялся на коротких ногах, вытянул шею и, шипя, пошёл на Жульку.
— Ты меня задерживаешь, понимаешь? И других беспокоишь, понимаешь? Я накажу тебя, понимаешь?
Жулька виновато смотрел на Костика и помахивал хвостом, точно сигналы подавал: «Понимаю, но скучно просто так по улице бежать!.. Не ругай меня, я больше не буду!»
Без помех прошли до того места, где улица расступилась, и открылась небольшая площадь. Даже не площадь, а полянка, покрытая травой и обсаженная тополями. Под тополями — ограда из тонких планок-штакетника. Опять задержались, но уже по вине Костика. Потому что здесь — детский сад, в который Костик ходил ещё в прошлом году. Когда его перевели из детского сада в школу, он радовался, а сейчас что-то грустно стало. Нет, он не захотел снова в детский сад ходить. И не тянуло на качелях покататься, влезть на деревянный корабль с капитанским мостиком или в космическую ракету — не маленький. Если и тянуло, то совсем не сильно… Но воспитательница Светлана Владимировна увидала его, позвала:
— Заходи, Костик, проведай нас!
И Костик с большим трудом поборол желание зайти — он должен поскорее доставить телеграмму!
— Не могу! — сказал Костик Светлане Владимировне. — Спешу по делам!
— Раз у тебя дела, беги! — уважительно сказала Светлана Владимировна.
За тополями лежал низкий лужок, а за ним, в нешироком русле, текла речка Убегай. Быстрая, она прыгала меж камней и коряг, прибиваясь к глинистому обрыву или накатывая на песчаные косы, поросшие ивами. Она всё время убегала и не могла убежать — постоянно мчалась через всю станицу, мимо садов и огородов. Белые утки плавали у берега и, окуная головы в воду, искали корм. У садового плетня, нависшего над лужком, цвели мальвы — жёлтые, на длинных стеблях.
Убегай хоть и шумная, но маловодная речушка. До поры — до дождей или таяния снегов. И мостик через неё держится на высоких сваях. В сухие дни Убегай можно перейти в сапогах, не зачерпнув воды голенищем, можно переехать на телеге, не намочив колёсных ступиц. Костик снял сандалии, посадил Жульку на плечо и пошёл вброд, по тележному следу. У берега остановился: в воде, пронизанной солнцем, плавали крошечные пескарики. Жулька тоже увидал их, дёрнулся неожиданно для Костика и сорвался. Рыбки юркнули в тень от мостовой опоры, а Жулька плюхнулся в воду.
— Неслух ты этакий, — приговаривал Костик, стряхивая с Жулькиной шёрстки воду. — Непоседа и баловник.
Так отчитывала ребятишек в детском саду Светлана Владимировна…
За речкой дорога круто взяла вверх. Она косо врезалась в глинистый обрыв. На самом трудном месте свернула в сторону — зигзагом одолела подъём и
Костик решил прибавить ходу, зашагал и — внезапно остановился: уловил звонкие ребячьи голоса.
Мальчишечий голос звал:
— Давай смелей! Ко мне давай!
— Боюсь! — жаловался девчоночий голос.
— Тогда назад иди! — приказал мальчишка.
— Боюсь! — плакала девчонка.
Костик сбежал с дороги и ахнул: пропадёт малышка.
Дело в том, что тут, под обрывом, издавна брали глину — печь обмазать, стенку кухоньки подновить. Изрыли всё — пещерка на пещерке. А ещё дождевые потоки поработали, изъели обрыв. Поверху росли кусты акации. Цепкая, она прошила корнями, связала огромные жёлтые и серые глыбы. Когда кустам становилось невмоготу, глыбы срывались вниз. И по стенке вились длинные узловатые корни. По ним, видно, под обрыв спустился шестилетний Вовка, внук бабушки Мани. Спустился и звал к себе младшую сестрёнку. Она уже к самому краю подобралась. Глыба шаталась под ней, грозя вот-вот рухнуть. Лиза вцепилась ручонками в тонкий хлыстик, дрожит и со страху шагу ступить не может. Вовка злится, командует, а как помочь — не сообразит.
— Куда ж ты завёл её! — рассердился Костик. — Не видишь, что она убиться может.
— Чего там! — огрызнулся Вовка, а глаза у него — круглые от растерянности.
Тут из калитки крайнего двора вышла бабушка Маня. Старенькая она, маленькая, к земле гнётся. Семенит, руками всплёскивает, что-то приговаривает.
Девочка заплакала в голос, бабушка беспомощно суетилась за кустами.
Куда ей лезть — сама свалиться может! Вовка ревёт.
— Ни с места! — крикнул Костик Лизе.
Жулька залаял, будто понимал, что к чему, и тоже требовал: ни с места!
Костик взбежал по дороге вверх, вдоль ограды пробрался к кустам на обрыве и стал медленно-медленно, мягко-мягко приближаться к малышке. Лозины гнулись под его рукой, земля подрагивала. Костик сделал несколько шагов и задержался, чтоб передохнуть и волнение перебороть — страшно же падать отсюда. Одно неосторожное движение, и он вместе с девочкой в беду попадёт. Она увидела его и совсем неразумно повела себя — топчется, тянется к Костику, спешит спастись.
— Подожди, а то хуже будет! — остерегает её Костик.
Но мала девчонка, не слушает его. Надо поторапливаться, а опасно! Костик одной рукой за куст взялся, другой приготовился Лизу схватить. Жулька тявкает, точно предупреждает:
— Не робей и головы не теряй!
Костик наступил на выгнутый корень. Тот пружинисто подавался, но держал. Костик, рванувшись всем телом, поймал Лизу за ручонку.
— Полегоньку, полегоньку! — бормотал он.
Лиза поверила в него и подчинилась. Он — назад. Она — за ним. Он — ещё назад. Она — снова за ним. Так и оказались на твёрдом.
Баба Маня бранит Лизу и жалеет её. И грозит Вовке.
Он боится наказания, хнычет внизу.
— Сам лезешь и малышей за собой тянешь! — крикнул Костик Вовке. — Задерживайся тут из-за тебя. Больше дела у меня нет, как твою шкоду исправлять!
Баба Маня поуспокоилась, взглянула на Костика:
— Спасибо тебе! Хороший ты парень, Костик! Парень ты — что надо!