Шрифт:
НОЯБРЬ 2002 год.
Грустная вводная часть о том, как мне отдают ненужную рубрику, отбирают бухло и открывают правду.
Глава 1.
«Секс Андэ и Первая кровь»
Стояла поздняя осень, почти зима. Суровая и бесснежная. Низкое небо давило на голову, рождая идеи непонятного содержания… Наш главный редактор желал немедля внедрить их в жизнь.
Он сидел за своим столом, пил из кофейной чашки нечто, что вовсе не было
– Мы теряем молодых читателей. А все почему? А п-пытому, что газета застегнута на все пуговицы!.. Весь город пишет о сексе, а что делаем мы?.. Не пишем! И всем насрать!
Он гневно озирался вокруг. Все тоскливо молчали.
– Что, скажете, не насрать?! – восклицал Шеф. – Как больше денег требовать, так вы знаете. А как лучше работать!.. Вот ты, Ровинская. Что ты можешь сказать о сексе?
Застигнутая врасплох, за раздумьями о предмете, я открыла и снова закрыла рот. О сексе я могла сказать очень мало. Я еще помнила, как выглядит мужской член, но в руках давно не держала. Стыдясь и краснея, я пробурчала себе под нос:
– У меня секс – андэ.
Все в кабинете к тому времени уже знали, что «андэ» по-корейски обозначает «нельзя». Как и то, что «Секс – андэ!» называется моя, почти готовая книга.
– Это все потому, что ты в такой жуткий красный цвет покрасилась, – загрустил редактор, разгадав мой маневр. Неосторожно взглянув на меня, он дрогнул и сделал слишком большой глоток. Прохрипел примирительно: – Тебе так хорошо было беленькой!
– Я не знала, что эта хрень вопьется так намертво!.. Я думала, получится рыжий цвет. Ну, или красного дерева…
– Интересно, прям, чем ты думала, если ты сидела? – в пустоту спросил Чуви. – Скажи уж прямо, что набухалась и не ведала, что творишь…
Шеф резко взмахнул рукой, велев ему замолчать:
– Слушай, Ровинская! Я тут к чему клоню. Ты же у нас не просто Морковка, которая не умеет читать инструкции на флакончиках. Ты же – Секс-Андэ, молодая писательница и хостесс! Кому еще заниматься сексом, как ни тебе?.. Как будет «можно»? «Дэ»? Вот! Я уже название придумал для рубрики: «Секс дэ, первая кровь». Когда твоя книга «Секс – андэ!» станет бестселлером и все захотят узнать, что там было дальше, ты такая – хоп-па и продолжение достаешь! – под смех собравшихся, он еще раз на меня посмотрел, стараясь не выдать личного впечатления. – Девка ты… кхм… сочная. Все получится!..
– Ей бы слегонца «сок» согнать, перед тем как пытаться, – грызя ногти, не унимался Чуви. – Литра три, но десять было бы лучше.
В кабинете совсем уж гнусно и по-гиеньи заржали.
– Но же про спорт пишу! – попробовала отмазаться я, так же безуспешно пытаясь натянуть на жирные ляжки свитер.
Очень живо представила себе, как приношу игроку газету с его интервью, а на соседней полосе стоит рубрика «Секс – дэ!». Представила гогот из раздевалки и сальные комментарии. Представила так хорошо, что мне мгновенно сделалось плохо.
– Все под контролем, – колышась от смеха, Шеф подавился бухлом. – Никто не догадается, что ты – это ты. Ты псевдоним
И все заржали еще заливистее: так звали героиню в «Сексе андэ!» и это все знали.
А еще так раньше звали меня.
Глава 2.
«Женсовет при свечах»
На нашей уютной кухоньке горели толстые свечи.
– Скажите мне правду! – требовала я, пожирая сосиску. – Я сильно свинья?
– Нет, – горячо возразила Богданова. – Кан – мудак, это всем известно…
– При чем тут Кан?! – настороженно уточнила я.
– Эээ… Просто так. Вспомнила… Эээ… Вон он, в окне…
Мы трое, не сговариваясь, посмотрели на Димин дом. Это было не трудно. Темнота, как в области проктологии, не посмела коснуться новой четырнадцатиэтажки. Она насмешливо светилась, во тьме квадратами окон.
Димины были без штор.
Бросая вызов конкурентам и снайперам, Кан расхаживал взад-вперед, прижав к уху трубку и орал, на кого-то, яростно размахивая рукой. То ли подбадривал, то ли дирижировал кем-то на расстоянии.
Утром у нас во дворе прорвало трубу.
Бонечка, с утра была дома и видела все. Почти. Она болела птичьей болезнью перепил. Сидела на подоконнике, пила свой рассол. Во дворе голосили бабки. Строители неспешно чесали репы. Из асфальта бил гейзер. Вода, красивыми волнами застывала на тротуаре.
Стороны никак не могли прийти к соглашению. Бабки хотели горячей воды, работяги – бутылку огненной. Бабки кричали, что станут жаловаться начальству. Работяги ржали, как кони и тут… кто-то вспомнил, что в наше время жаловаться надо не В ЖЭК, а совсем в другие структуры.
Три минуты спустя, рыча, фырча и меся колесами ледяную кашу, место действия украсил огромный джип. Стройный мужчина в черном, спрыгнул на землю. Бабки расступились пред ним, как море пред Моисеем и вновь сомкнулись за его могучей спиной.
– Что за хуйня? – рек прибывший.
Строители оробели.
Какое-то время они все вместе смотрели, как из асфальта бьет кипяток. Затем Кан опять воздел руку и строители принялись за работу!
Принялись так резво и резко, что у Бонечки от их мельтешения померкло в глазах. Она бросилась в туалет; рассол фонтаном хлынул из горла… и свет погас! Это строители повалили бульдозером электрический столб.
– Позвони ему! – заявила Бонечка.
Я посмотрела в окно. Дима бывал ко мне расположен. Но время и место, все время назначал сам. Вчера он мне, разве что в лоб не плюнул.
– Я лучше уж посижу без света, чем полежу при свечах.
Бонечка рассмеялась и наклонилась, чтоб прикурить от свечки.
– А где Макс, вообще? – спросила я. – У него ведь тоже нет света!..
– Без понятия. Он не берет трубу. Либо копает себе могилку в лесу, либо трахается.
– Или, работает, – вмешалась в беседу Ирка. – Знаете, такая новая хрень: делаешь что-то полезное, а тебе за это платят.