Парень и его пес [другой перевод]
Шрифт:
— Ловишь чего-нибудь? — спросил я у Клыка.
— Да так. Самую малость, читаю одного козла. Хибара полыхает на славу.
— Скажешь, когда слиняют?
— Еще бы. Если слиняют.
Я устроился поудобнее. А Стеллу-Джейн всю трясло от переживаний.
— Не ссы, — ободрил я девчонку. — К утру вся хрень ляжет нам на уши. Урла обшарит пожарище и найдет кучу горелого мяса. Бабу, может, особо искать и не станут. Так что все будет путем. Если только не задохнемся.
Она изобразила слабую улыбку и попыталась напустить на себя храбрый вид. Потом закрыла
— Сможешь тут управиться? — спросил я у Клыка.
— Наверно. Лучше спи.
Не открывая глаз, я кивнул, лег набок — и мигом вырубился.
А когда проснулся, оказалось, телка, Стелла-Джейн, прильнула ко мне, обняла и дрыхнет мертвецким сном. Я едва дышал. Как в печи. Да ведь и правда в печи! Я потянулся к стенке котла. Горяченная. Даже не дотронуться. Клык тоже пристроился на мате. Только благодаря мату мы до сих пор и не поджарились. Пес спал, положив башку на лапы. Телка тоже спала. Голая.
Я взял ее за сиську. Теплая. Девчонка зашевелилась и еще сильнее прижалась ко мне. Тут у меня встал.
С трудом удалось снять штаны и забраться на нее сверху. Только раздвинул ей ноги, сразу проснулась. Да уже поздно было.
— Не надо… перестань… что ты делаешь… не надо!
Но слабо так, сквозь сон. По-моему, особенно рыпаться и не хотела.
Когда порвал целку, вскрикнула, но потом все пошло ништяк. Кровищи по всему мату. А Клык, мудолиз, даже не проснулся.
Все вышло совсем по-другому. Обычно, когда я просил Клыка кого-нибудь мне вынюхать, я сразу хватал, трахал и старался как можно скорее слинять. Подальше от греха. Но когда эта Стелла-Джейн стала кончать, она аж приподнялась на мате, а сжала меня так — чуть ребра не затрещали. Потом стала медленно, страшно медленно оседать назад — вроде как я, когда в своем самодельном гимнастическом зале отжимаюсь. И глаз не открывала, и вся-вся расслабилась. А вид у нее был просто счастливый. Зуб даю.
Потом мы еще разок перепихнулись. А потом она уже сама предложила. Я возражать не стал. Наконец мы легли бок-о-бок и стали болтать.
Она спросила меня про историю с Клыком, и я рассказал, как боевые псы сделались телепатами, как потеряли способность сами добывать себе пропитание, так что об этом пришлось заботиться шарагам и волкоходам, и как ловко псы вроде Клыка могли отыскивать телок парням вроде меня. На это она ничего не сказала.
Тогда я спросил ее, как вообще в низухе, как там жизнь.
— Там чудно. Но только немного скучно. Все так друг с другом вежливы. Городок совсем небольшой.
— А как называется?
— Топека. Это совсем рядом.
— Знаю. Вход в спускач всего в полумиле отсюда. Я раз туда ходил — так, просто посмотреть.
— А в низухе ты когда-нибудь бывал?
— Не-а. И что-то не очень хочется.
— Почему? Там чудно. Тебе понравится.
— Херня.
— Как грубо!
— Ага. Грубо. Я грубиян.
— Ну, не всегда.
Все это дело вдруг начало меня бесить.
— Слушай, ты, жопа, что с тобой
Она улыбалась.
— Ну и что? А мне нравится. Хочешь еще?
Я чуть не ошизел. Отодвинулся в сторону.
— Нет, у тебя точно не все в порядке. Не знаешь, как тут парни таких телок калечат? Тебя папа с мамой не предупреждали? “Не ходи туда, доченька, там тебе так вдуют! Там эти грязные, мохнатые, обосранные гопники!” В первый раз слышишь?
А Стелла-Джейн положила мне руку на ляжку и повела вверх — пальцы еле-еле касались кожи. У меня опять встал.
— Родители мне никогда такого не говорили, — сказала она. А потом потянула меня к себе, поцеловала… Что мне было делать? Снова ей вструмил.
Блин, и так час за часом. В конце концов Клык перевернулся на другой бок и проворчал;
— Мне надоело прикидываться, что я сплю. Я ранен. И хочу жрать.
Я сбросил с себя девчонку — в этот раз она сидела на мне верхом — и осмотрел пса. Доберманша чуть не отгрызла ему правое ухо. Под самой мордой — тоже рана.
И бок в крови. Вдобавок он насрал.
— Блин, Клык! — возмутился я. — Ты же насрал!
— Еб твою мать, Альберт! — рявкнул он. — Ты тоже не розовая клумба! — Я убрал руку.
— Можем мы выбраться? — спросил я у него.
Клык было навострился, но тут же покачал головой.
— Ни хрена не просечь. Видно, сверху здорово завалило. Надо выйти и разведать.
Немного побазарив, мы решили, что если здание сошло на говно и успело малость остыть, то урла уже навернйка там копается. Раз в бойлерную они не совались, значит, нас и впрямь хорошо засыпало. А может, здание еще не догорело. Тогда шарага по-прежнему дожидается, чтобы осмотреть пожарище.
— Думаешь, справишься? Тебе круто досталось.
— А что мне еще остается? Может, скажешь? — Клык что-то совсем посуровел. — Конечно, куда там! Все мозги себе протрахал! Поискать выход их уже не осталось. Что, не так?
Но я рассек, в чем тут дело. Просто Клык Стеллу-Джейн невзлюбил. Обойдя его, я отпер дверцу бойлерной. Открыться она не захотела. Тогда я уперся хребтом, поднатужился и стал давить.
То, что навалилось снаружи, сопротивлялось добрую минуту — а потом подалось и наконец с треском отломилось. Я распахнул дверцу и выглянул. Верхние этажи рухнули на подвал, но к тому времени от них уже оставалась зола да всякая мелочь. Все зверски дымилось. Я с трудом понял, что уже день.
Обжигая руки о кромку, я вылез наружу. Клык последовал за мной. И сразу попробовал сунуться в завалы. Бойлерную почти сплошь залило каким-то липким говном, которое накапало сверху. Было очень похоже на то, что урла быстренько тут все оглядела, решила, что мы поджарились, и свалила. Но я все равно хотел, чтобы Клык прочухал. Он и пошел было, только я решил сперва потолковать. Позвал его назад.
— Ну, чего еще?
Я пристально на него посмотрел.
— А вот чего. Хули ты говнишься?