Парень из ларца
Шрифт:
– Он… не… придет, – болезненно пояснил Дерек Гейнфорд. – Этой… ночью… он… на службе. Он просил меня… передать это… остальным. Видимо, что-то случилось... с кем-то из его коллег… И он должен его подменить. Он… не придет… и мы можем… начинать.
Уэндовер посмотрел в тусклые глаза Дерека и заметил, что его кожа посинела от недостатка кислорода в крови. Он хотел бы потянуть время, чтобы дать больному оправиться, но Дерек раздражительно махнул рукой, показывая возмущение суматохой вокруг его приступа.
– Я размышлял над этим делом, – покорно начал Уэндовер, стараясь говорить громче,
Пока он говорил, Дафна перебралась от Дерека Гейнфорда на место возле сестры.
– Я думаю, мы должны немедленно все продать, – сказала она. – Я не суеверна, вовсе нет, но это место кажется не самым удачным. Там умер Роберт, и никто не знает, как это произошло. Работавший там Пирбрайт также потерял жизнь совсем неподалеку. Это ужасно, независимо от того, что вы скажете. Мне этот участок не нравится. Я бы хотела побыстрее от него избавиться. Да и деньги мне вскоре потребуются…
– Полагаю, это точка зрения Фрэнка? – немного резковато вставила миссис Пайнфольд.
– Фрэнк согласен со мной, – призналась Дафна.
– Это чисто семейное дело, и оно должно быть решено нами, – холодно заметила миссис Пайнфольд. – Фрэнк пока еще не член семьи, так что его точка зрения на меня не влияет. Я не согласна и не соглашусь с таким предложением. Мистер Родуэй был дальновидным человеком…
– Был. Никто этого не отрицает, – перебил ее Макс. – Он вовремя ушел из фирмы, оставив наших уважаемых дедов с носом. Очень дальновидно.
– Мистер Родуэй был дальновидным человеком, – проигнорировав Макса, повторила миссис Пайнфольд. – Он знал, что эта земля подорожает, и ее стоит купить и придержать. Сейчас она только начала повышаться в цене, и в данные момент глупо думать о продаже, ведь, скорее всего, со временем она будет лишь дорожать. Я уверена, что мы должны придержать ее.
– А вы? – спросил Уэндовер, обращаясь к Максу.
– Я? На мой взгляд, землю надо разделить. Тогда каждый сможет делать со своей долей то, что захочет. Без обвинений. Без обид. Любой промах – вина владельца.
Миссис Пайнфольд громко фыркнула.
– Я настаиваю на том, что землю нужно придержать, – упрямилась она.
– Ты можешь придержать свою долю, – указал ей брат. – Никто тебе не мешает.
– Моя «доля», как ты ее назвал, сама по себе не настолько ценна, как если бы она была частью большого участка, – горячо возразила миссис Пайнфольд. – Я не такая уж бизнес-леди, но мне это очевидно. Мы должны согласиться с тем, что землю нужно оставить целой и развивать ее, а потом каждый из нас получит свою долю из годового дохода. Вот, что я предлагаю, и всем очевидно, что это единственный
– В этом что-то есть, – заметил Макс. – Агата, откуда ты взяла эту мысль? Ты же не сама это придумала?
– Вопрос не в том, «откуда я взяла эту мысль», Макс, – раздраженно ответила миссис Пайнфольд. – Дело в том, что я права, и это понимаешь даже ты, хоть и после объяснения. Было бы явной глупостью дробить участок на крохотные кусочки для каждого из нас. Если бы мы сделали так, то это уничтожило бы все возможности развития. Я настаиваю на моем решении вопроса. Это правильный путь, здесь нет сомнений. Вы согласны? – обратилась она к Уэндоверу.
– Самому мне малоинтересны небольшие наделы, – признался Уэндовер. – Да и честно разделить землю весьма непросто. Нельзя просто разбить ее на одинаковые по площади участки, ведь некоторые места явно привлекательнее других для строительства. Но вы должны решить сами, моя точка зрения не должна влиять на вас. Вам есть, что сказать? – спросил он у Дерека Гейнфорда.
Прежде чем начать, тот захлебнулся в еще одном приступе кашля, после которого бессильно обмяк в кресле. Уэндовер заметил, как изменился цвет лица Гейнфорда и задумался о скоротечности жизни. «Любой из этих приступов может убить его», – пробормотал он, взглянув на измученного человека в кресле.
Они подождали, пока больной не соберется с силами и не сможет говорить.
– Нам… нужно… продать все сразу. Никто не знает… сколько будет… продолжаться война. Но, она не может… длиться вечно. Сейчас Эмблдаун… задействован в военных целях… нужно жилье... для рабочих. Если мы... продадим побыстрее… цена будет наилучшей. Они смогут… построить бараки… и ухватятся за это…
– Кто такие «они»? – вставил Макс.
– Все... кто заинтересован… в проживании рабочих. Все равно… кто именно. На мой взгляд… когда война закончится… в Эмблдауне… будет спад… и еще много лет... никому не потребуется… местная земля. Никто ее не купит. И где мы окажемся? Вне игры... и с пустырем на руках. Я за немедленную продажу… пока есть, кому.
Усилия уладить дело взволновали и вымотали Дерека Гейнфорда, и он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Было слышно, как он громко дышит. Миссис Пайнфольд хотела было что-то сказать, но Уэндовер испугался, что она начнет ссориться с Дереком, и поспешил перевести разговор в новое русло.
– Кто-нибудь знает, что думает мистер Фельден?
Но в результате получилось вовсе не так, как того хотел Уэндовер. Ответил Дерек Гейнфорд, он приложил все усилия, но его речь была еще более прерывистой, чем раньше:
– Я знаю… все… что думает… Кеннет, – сказал он, вложив в слова столько злости, сколько позволяло его состояние. – Я говорил... с ним… и он упрямится... изо всех сил. В общем… Агата… он на твоей стороне.
Выражение лица миссис Пайнфольд показало, что она не так уж рада тому, что Фельден оказался ее союзником. Дерек увидел это и иронично заметил:
– Не удовлетворена?.. Я так и думал… Но это так... Кеннет… твердит, что… земля подорожает… И слышать не хочет… о том, чтобы… разделить ее на части. Я говорил ему… когда война закончится… в Эмблдауне будет спад… и земля… никому не потребуется. Никому.