Парень с соседней могилы
Шрифт:
а оно обернулось засохшей листвой
и ты удивленно воззрился на мою довольную физиономию
Нет, я вовсе не забыла Бенни, пока сидела в больнице у Мэрты. Просто я отодвинула его на задний план: с меня и так хватало…
Мне не раз хотелось во всех подробностях рассказать про него Мэрте — я ведь много лет изливала ей душу, и это помогало разобраться в вещах, с которыми я не справлялась в одиночку. Но теперь время было неподходящее. К тому же при одной мысли об этом засранце Робертино мне хотелось перевешать всех мужиков. В те дни моя жизнь как бы застыла на месте. Я дежурила у Мэрты, работала и спала. И еще думала. Можете меня не разубеждать: депрессия — штука заразная.
Наконец я собралась позвонить
У Бенни я спрятала комбинезон в шкаф и быстренько сварганила торт из пакетика, про который могу сказать одно: он получился не совсем такой, как на картинке. Утром я собиралась спеть Бенни деньрожденную песенку, представ перед ним одетой в комбинезон — с кофе, тортом и билетами в руках. Розы я, чтоб не завяли, поставила в сенях. Мы открыли шампанское и залегли на диване, прижавшись друг к другу в позе младенцев. Ночь прошла великолепно: Бенни казался мне сиамским близнецом. Раньше я и не думала, что можно ощущать такую близость с человеком без общей системы кровообращения.
А потом я проспала.
Уже неприятно. Мне стало стыдно, как только я это сообразила. Бенни шуровал чем-то в комнате, стараясь держаться ко мне спиной, и на этой спине крупными буквами было написано: «У меня сегодня День Рождения, а надо Вкалывать, хотя Некоторым можно дрыхнуть без задних ног!» И — шрифтом помельче: «Мне даже не подали кофе в постель!»
— В любом случае я ничего от тебя не ждал! — сказал он, и я вдруг дико разозлилась. Очень трудно с сиамских близнецов перестроиться на ощущение стыда и позора. «Вот ничего и не получишь!» — прошипела я, имея в виду и комбинезон, и осознание важности его дела, и мое желание помогать ему. В кухне я, правда, немного успокоилась и решила вынуть из холодильника торт. Но тут Бенни, тыча мне в нос своей курткой, велел идти к нему в подручные, а потом и вовсе смутил меня, со смехом объявив, что коровы не пьют пива.
Когда он вышел, я швырнула комбинезон в машину, выкинула розы, которые ночью, естественно, замерзли, и села в кухне за стол — отдышаться. В конце концов я накропала Бенни записку: надо было как-то выпутываться из постыдной ситуации.
Бенни заявился только в четверть восьмого, с прилизанными волосами и робкой улыбкой. Вообще-то я планирована сначала накормить его, а заодно обсудить кое-какие важные для нас вопросы, иными словами, подготовить почву для восприятия «Риголетто»… но времени на еду уже не оставалось. Мы ринулись в театр, и не успела я бросить Бенни «Поздравляю!», как заиграли увертюру. Он кивнул и скосил глаза на программку, пытаясь разглядеть ее в темноте.
Я люблю не все оперы. Например, сюжет «Летучей мыши» [22] кажется мне столь нелепым, что я никогда не заставлю себя высидеть целый спектакль, в крайнем случае послушаю дома на диске. «Риголетто» же — опера с подлинными страстями, и посвящена она виновности и невиновности, любви наперекор здравому смыслу и проч., а великолепная музыка Верди, можно сказать, возносит тебя к небесам. В тот вечер Джильда с ее роковым любовным влечением стала для меня Мэртой, которая до сих пор оцепенело сидит в психушке. В заключительной сцене, где Джильда жертвует собой ради герцога, а тот в это время смеется с другой возлюбленной, я до боли сжала кулаки и разревелась. Когда зажегся свет, я торопливо утирала сопли, очень надеясь, что Бенни не осудит мои слезы. Оказывается, я
22
Строго говоря, это произведение Иоганна Штрауса считается не оперой, а опереттой.
На этом вечерние развлечения завершились. Мы молча дошли до машины, и я даже не предложила Бенни остаться на ночь: завтра ему было вставать в шесть.
Около машины он, смущенно улыбаясь, погладил меня по щеке — изуродованной рукой.
— Ну что, квиты? — спросил Бенни.
Я не удержалась и поцеловала его пустые костяшки.
44
Ясно же, что ничего путного из наших отношений не выйдет. Ни за что на свете.
И помехой тому не только усадьба. Представляю себе картинку: выжатый, как лимон, я вваливаюсь вечером домой (к примеру, после сенокоса), а там меня ждет не дождется Креветка… с билетами в оперу. Не куда-нибудь, а в оперу! Да я все первое действие боялся одного: как бы урчанье у меня в животе не заглушило этого борова со шпагой, который был горластее пастуха, скликающего на выпасе коров. Креветке радоваться надо, что я в конце концов задрых. Неспящий я мог бы опозорить ее куда больше. Например, во всеуслышанье сказать, что думаю обо всей этой дребедени.
А она вовсе не радовалась. Я же видел.
У нас с ней разные мнения чуть ли не обо всем. Политические темы мы нынче аккуратно обходим. Хорошо помню нашу первую стычку. Началось с того, что я показал ей в газете забавное (на мой взгляд) письмо от читателя, а кончилось тем, что она обозвала меня фашистом и заснула, отвернувшись к стене. И таких случаев было навалом. Теперь мы смущенно отводим глаза, если слышим по телевизору что-то, о чем наверняка возникнут разногласия.
Мы явно родились под несовместимыми знаками зодиака. Так, во всяком случае, сказала бы тетка Астрид, которая в это верила. У нас с матерью ее настоятельные рекомендации, как себя вести, когда Юпитер проходит по асценденте, вызывали усмешку. А однажды мне попалась в газете заметка о том, что все современные гороскопы ошибочны, потому что на протяжении веков календарь, который лежал в основе астрологии в римскую эпоху, сдвинулся более чем на месяц. Тетка Астрид пришла в такое отчаяние, что мы даже устыдились. Она представляла себя красивым, добродушным Тельцом и настолько вжилась в этот образ, что никак не могла примириться с Рыбами.
Креветка тоже читает гороскопы, но чаще чтобы уязвить меня. «Если б ты родился двумя днями раньше, то был бы натурой мечтательной и интересующейся искусством, эпикурейцем, который живет сегодняшним днем и не думает о завтрашнем», — раздраженно сказала однажды она, заглянув в предыдущий гороскоп. Судя по ее тону, я бы тогда котировался выше. «Мечтательные фермеры, живущие сегодняшним днем, разоряются или попадают под трактор», — пробормотал я.
На самом деле, возможно, только гороскопом и объясняется наша тяга друг к другу, которой мы яростно противимся — по крайней мере, в последнее время. Хорошо бы поручить гадалке разобраться во всем этом. Может, виновато транзитное пребывание Венеры в двенадцатом доме одновременно с Марсом… или еще какая хреновина? Может, если изменить расположение этих кругов и линий, то когда-нибудь вздохнешь свободно, перестанешь сохнуть по худым бледным креветкам и рванешь к счастью с окончившей школу домоводства, мускулистой девицей из службы подмены? А Креветка могла бы успокоить свое сердце бородатым хмырем, у которого двадцать книжных полок и которому дают отпуск на все лето…
Мы продолжаем встречаться и после злополучного дня рождения, но оба держимся настороже и стараемся нагромоздить перед другим возможно больше препятствий.
— Я не могу взять отпуск летом, а если б и вырвался на пару дней в сентябре, то хотел бы порыбачить на Лофотенах, — жизнерадостно говорю я. — Тебя это вряд ли устроит, правда?
— Нет уж! Я предпочитаю авангардистский театральный фестиваль в Авиньоне! В июле! — выставляет контрпредложение она. И прибавляет: — Спектакли идут по-французски.