Парень в шагающем саркофаге
Шрифт:
В общем, воистину уникальное существо. И я даже рад, что у меня такой питомец: это не просто зверушка, а крайне интересный для наблюдения объект.
Дней через шесть меня рано утром разбудил сигнал тревоги: искин засек приближающегося к замурованной пещере бараноида, и судя по размеру, это тот же самый зверь.
И я догадываюсь, что к пещере они идет не случайно.
Ну что ж, вандал бараноидный, сейчас я отучу тебя разрушать то, чего ты не строил.
Бункер
Ну
И я на полной скорости припустил к выходу из ущелья.
Само собой, что вовремя успеть не удалось: бараноид обнаружен в полутора километрах, а мне шесть топать. Так что к моменту, когда я подоспел, чертова тварь как раз доламывала стену — в третий раз, мать ее за ногу.
Вот же домахалась дрянь, придется учить жестко.
Заслышав мое приближение, бараноид развернулся в мою сторону и принялся бить ногой в землю, ну примерно как бык перед атакой.
— Ну-ка поди сюда, скотина, — сказал я через динамик.
Бараноид чуть скосил голову, чтобы видеть меня, глаза-то у него по бокам.
И тут у меня промелькнула мысль: а кулаки дредноута вообще-то не предназначены для того, чтобы гигантским баранам мозги вправлять, это рабочий инструмент для условно тонких операций, ударопрочности там кот наплакал. Мой мехасьют приспособлен для дистанционного боя при помощи огнестрела, не для размена ударами. То есть, у меня есть запасные детали, да я могу и «эрзац» произвести — только не хочется ломать ценный инструмент, запасы которого ограничены.
С другой стороны — высокопрочный металл против плоти, сервоприводы против мышц. Бараноид связался не тем противником. Настучу по кумполу маленько — он быстро поймет, что к чему.
Сближаемся, я при этом поднимаюсь по пологому склону. Тридцать метров — он стоит и смотрит. Это животное вообще понимает, что я ему собрался люлей выписать?
Двадцать метров — бараноид все еще стоит и смотрит. Ну теперь-то поздно камушком притворяться, после того как ты три раза мою работу похерил.
Приближаюсь. У него глаза под костяные надбровники упрятаны, он не может смотреть вверх. Когда подойду близко — занесу кулак да по темечку ему стукну разок. Он не сможет уклониться от удара, который не сможет увидеть.
Пять метров, шагаю вперед и заношу кулак.
И в этот момент бараноид пошел в контратаку.
Я успел увидеть, что у него на самом деле глаз не четыре, а шесть, и вот эти два лишних глаза как раз сверху на черепе, расположены не рядом, а друг за другом, оба защищены костистыми веками и костяными валиками. И вот передний глаз видит вперед, а задний — вверх, и мой замах незамеченным не остался.
Бараноид наклонил голову и неспешно меня затаранил, а затем попер вперед. Я опускаю кулак ему на спину — на голову уже не получается, он ею мне в корпус уперся — и обнаруживаю, что под толстенной шкурой нет твердого скелета вроде хребта. То есть, хребет-то может и есть, но глубже, поверх него — толстый
В общем, удар получился как по подушке — а бараноид знай себе прет.
Я запоздало осознал, что это не поединок металла против плоти — это состязание в сцеплении с грунтом. Я, вероятно, сильнее — но две ноги против шести. Моя попытка упереться в землю ничего не дала, мои ступни просто оставляют за собой две борозды — и бараноид знай себе прет, хоть я и навалился на него сверху.
Я еще дважды врезал ему по спине без какого-либо результата, а потом он дотолкал меня до овражка и спихнул вниз. Я теряю равновесие, мир крутанулся дважды — и я на дне.
— Какая же ты конченная тварь! — возмутился я, глядя на бараноида снизу вверх.
Бараноид, стоя на краю обрыва в трех метрах надо мною, проревел в ответ:
— ДАААААААААААААААААААААААААА!!!
— Ты издеваешься, скотыняка упоротая?!!
— ДААААААААААААААААААА!!!
Я принялся крыть его матом приблизительно на восьми языках, ибо ругаюсь я на куда большем числе оных, нежели говорю, а это хреново отродье, стоя на обрыве, начало ногой сыпать на меня песок и мелкие камушки. Само собой, что это не могло причинить вреда не то что мне, а даже какому-нибудь мелкому шакалу, но сама процедура показалась мне предельно унизительной, как если бы он на меня просто помочился.
Баранина злогребучая, ты серьезно?! Неужели у этой твари неразумной способность демонстративно унижать противника заложена в ДНК?! И вообще, какого хрена? Я никогда не был на равнинах, я никогда не приближался к нему и его стаду, я никогда и не замышлял против него ничего злого! А он? Уничтожает мой труд, унижает меня, еще и «дакает!»?!
Да мы вообще на одной стороне, потому что я прилетел не захватывать его планету, а освобождать от присутствия мне подобных!!! С хрена ли он до меня доколупался?!
Бараноид, решив, что он мне все доказал, повернулся и преспокойно пошел прочь, оставив меня сидеть в овраге.
В принципе, у меня имеется одно объяснение. На Земле такая штука, что социальные животные, живущие стадами и стаями — ну там волки, моржи и всякие жвачные — бывают одиночками из-за своего характера: когда сородичи более не могут терпеть их сволочную натуру и изгоняют из своего стада. Тут, видимо, та же картина: этот бараноид та еще падлюка. А что до его «ДАААА!» — ну, это просто совпадение. Овца говорит «бееее», коза — «меее», корова — «мууу», а это бараноидное чмо — «дааа»…
Меня захлестнула досада: лететь за одиннадцать световых лет — СВЕТОВЫХ ЛЕТ, КАРЛ!!! — с намерением уничтожить все колонии, но при этом отсосать у местного неразумного бычары. На свете вообще есть более унизительная ситуация?!
Ну погоди, мазафака злогребучая, ты все-таки связался с тем, с кем не стоило связываться. Из всех земных тварей есть один монстр, особенно злобный и жестокий, и имя ему — Человек.
Поглядим, кто из нас запоет, кто заплачет![1]