Парень в шагающем саркофаге
Шрифт:
Но это пока. Меня ждет десять-двадцать лет непрерывного труда, перемешанного с борьбой. Вся отдушина — громадная база фильмов, книг и прочего. Надеюсь, мне этого хватит. Как я буду держаться под непрекращающимся давлением на психику — покажет жизнь. На всякий случай я поставил условие, что у меня должно быть средство для самоубийства — цианид и опасная бритва.
— А бритва-то зачем? — спросил Серов.
— На случай, если вы мне вместо цианида положите витаминку.
Серов, правда, тоже немного подстраховался: цианид и бритва хранятся в стальной коробке с цифровым кодом из четырех барабанчиков. Десять тысяч
Начинается согласование с капитанами других кораблей о том, в какой точке мы примерно встретимся и кто в каком эшелоне пойдет: как ни крути, в путь к Солнцу отправляется шестнадцать кораблей. Израиль и Северная Корея не строили своих кораблей, но Китай и США построили по два.
Согласование происходит без меня, искин отвечает голосом несуществующего первого пилота, я как капитан только приветствую других капитанов. Чистая формальность, разумеется. Впрочем, наш путь к Солнцу, скорей всего, обойдется без конфликтов, потому что в этом никто не заинтересован. Вот когда мы окажемся в зените или надире Солнца — точки, оптимальные для прыжка — и сиганем сквозь безумное расстояние к чужой звезде… На той стороне уже может случиться что угодно. Как бы там ни было, все корабли имеют кое-какие средства противоракетной обороны и, может быть, наступательные ракеты. У меня они имеются, и вообще мой корабль, вероятно, самый вооруженный. Но я надеюсь, что все обойдется, потому что уничтожить остальные пятнадцать кораблей мне не под силу.
Есть и другое соображение: корабль, атаковавший другой корабль, сразу станет для всех врагом номер один и подпишет себе приговор, даже если успешно заложит колонию. То есть, мы все понимаем, что нас ждет борьба, но многие надеются, что борьба будет технической, а не военной. И даже те, кто планирует вооруженную борьбу, вот как я, поначалу надеются получить время на подготовку. Стоит кому-то изначально проявить свои жестокие намерения, как против него сразу же образуется временный альянс.
— Ну, с богом, джентльмены, — говорит в общий канал американский капитан, тот, который их них старший, — да будет Вселенная милосердной к нам на нашем пути.
На месте Вселенной я бы ответил, мол, а я тут при чем? Самые страшные беды вы, люди, накликали на себя сами. Но решил промолчать, чтобы не портить торжественность момента.
А заодно отметил, что китайцы наверняка что-то замышляют, инфа сто сорок шесть процентов. Они же вечно соперничают со США, и вот американец роняет фразу, словно он как бы главный из капитанов… Я ждал, что китаец тоже что-то скажет, торжественное или в пику американцу — ан нет. Молчат тихонько.
Идет отстыковка от орбитального дока, по кораблю прокатывается вибрация — запускаются маневровые двигатели.
Прощай, Земля, меня ждет новый мир. Я не жду для себя уже ничего хорошего — но надеюсь, что мне хотя бы не будет скучно.
Глоссарий
Зенит и Надир Солнца — точки над и под Солнцем, если считать горизонтом плоскость орбит солнечной системы. В более широком смысле «зенит» и «надир» обозначают направление, зенит — над точкой отсчета (отсюда
Однако в случае с Солнцем было выявлено, что именно в точках на оси, перпендикулярной плоскости орбит, наблюдается максимальная пространственная нестабильность. Именно из этих точек легче всего открыть «тоннель» к аналогичной точке другой звезды. Эти точки так и назвали — Зенит и Надир.
Тоннельный привод, он же прыжковый привод — устройство, позволяющее создать «прокол» пространства между двумя точками и таким образом за одно мгновение преодолеть световые годы.
Мощность существующих тоннельных приводов позволяет совершать прыжки только из зенита или надира звезды к другому зениту или надиру, которые находятся на расстоянии не слишком маленьком и не слишком большом. По этой причине прыжковый двигатель не может работать внутри солнечной системы.
Конфликт
Прошло дней семь или восемь. Я обнаружил, что интенсивное использование симуляций приводит к тому, что я сплю по десять-двенадцать часов в сутки. В порядке эксперимента посвятил пару дней только фильмам, общению с центром управления и чтению документации — сон вернулся в норму, часов семь. Понятно, симуляции вредны для здоровья, буду распределять нагрузку.
На восьмой день, когда я заснул, то почти сразу был вырван диким воплем искина, который прилетел мне прямо в слуховой центр мозга: тут бы и мертвый проснулся.
«БОЕВАЯ ТРЕВОГА! ЛАЗЕРНОЕ ОБЛУЧЕНИЕ!»
— А?! Что?! Какого хрена?!
«БОЕВАЯ ТРЕВОГА! ЛАЗЕРНОЕ ОБЛУЧЕНИЕ!»
Так, стоп, спокойно, у меня противоракетная система — шесть шестиствольных пушек калибра тридцать миллиметров, с шрапнельными снарядами. Установлены так, что в любую точку пространства могут быть нацелены минимум две. До ближайшего корабля километров триста, ракетная атака не прокатит.
— Источник облучения? И, мля, говори мне в уши, а не в голову!
— Корабль «Цвет Сакуры», — доложил искин.
Японец, значит.
— Характер облучения?
— Пульсирующий.
— Подключи меня к облучаемому сенсору.
Дистанция — километров пятьсот, я иду в хвосте «каравана» и с краю, он в середине. Хорошее оборудование, если он может удерживать луч на цели с пяти сотен километров… Свет лазера прерывистый… Черт, это же Морзе!
— Искин, это азбука Морзе. Расшифруй сигнал.
— Расшифровываю. Неудача, сигнал нечеткий, сообщение нечитаемо. Повторяю попытку…
— Выведи на виртуальный экран.
— Вывожу.
Я едва не заржал: мой ИИ это не «искусственный интеллект», а «исключительный идиот». На экране — этот экран, правда, только в моем мозгу, потому что экранчики в кабине не очень удобны — вполне себе читаемый текст. Искин сел в лужу только потому, что текст оказался русский, написанный латынью.
— Смотри, искин, это русский текст, переданный через латиницу. Это частота, протокол шифрования «Дамокл», ключ «Франкенштейн», смещение ключа четыре… Ну-ка, выйди на эту частоту, запусти указанный протокол с ключом и смещением.