Паренек из Уайтчепела
Шрифт:
Аманда задумалась. Брови ее сдвинулись к переносице... Джек невольно залюбовался ее матовой кожей и тенями от длинных ресниц, лежащих на бледных щеках. Для него эта девушка была самой лучшей на свете, самой прекрасной – мысль о скорой разлуке кольнула в самый неподходящий момент.
– Не знаю, – призналась Аманда. – Он кажется таким искренним.
И Джек произнес:
– Единственный способ выяснить правду – это спросить доктора напрямую. Его реакция скажет о многом...
– А если он тоже причастен?
– Расскажем обо всём инспектору Ридли.
И решив так, они приказали
Джек понимал, что идти к доктору безрассудно, даже немного безумно (лучше бы ехать к Ридли), но в то же время осознавал: это их последние минуты с Амандой. Их собственное расследование, готовое вот-вот прерваться, остаться незавершенным, подходило к концу, а он желал продлить это время. Хоть коротко, но продлить...
Пусть даже ценой глупого безрассудства.
День почти догорел – осенью, да в туман сумерки, кажется, длятся целые сутки, лишь с наступлением ночи становятся гуще, плотнее – и фонарь у дома доктора мутно желтел в сыром воздухе, словно масляное пятно в кружке черного кофе.
Как странно, но рядом с Амандой, даже промозглая осень, обычно нагоняющая тоску, казалась всего лишь временным неудобством, на которое не обращаешь внимание. Джек подал девушке руку, и они вместе проследовали к дверям...
Доктор весьма удивился, увидев их на пороге, но пригласил внутрь приветливо, явно заинтригованный новым визитом.
– Чем могу снова помочь? – осведомился с улыбкой. – Вы по делу мистера Стрикленда или... – он поглядел на Аманду.
– Именно так, – поспешила подтвердить девушка. – Мы хотели бы задать вам вопросы... касательно вашей жены.
– Марджери? – удивился мужчина. – Не понимаю, она здесь при чем?
И Джек произнес:
– Мы понимаем, что вопрос прозвучит сейчас странно, но что вы знаете о вашей супруге, о ее прошлом?
– Вы правы, вопрос кажется мне неуместным, – возмутился мужчина, и лицо его потемнело под стать сумеркам за окном. – Извольте объяснить толком, чем вызван ваш интерес, в противном случае я попрошу вас уйти в ту же минуту.
Негодование доктора было столь неподдельным, что его гости невольно смутились. Как доктор воспримет рассказ о поступке жены было несложно предугадать: он не поверит им ни на секунду. Скорее прогонит взашей...
Но сказать было нужно.
– Доктор Райт, – произнес Джек, – сегодня мы говорили со Спичечным человеком. – И замолк, наблюдая за реакцией собеседника.
Негодование на лице оного сменилось недоумением, недоумение – возмущением...
– Это шутка? – спросил он полным осуждения тоном. – Спичечный человек не существует. И пусть вы уверяли в обратном, я все-таки...
– Доктор Райт, – сказал Джек, – Спичечный человек, так пугавший мистера Стрикленда – всего лишь несчастный работник спичечный фабрики, нанятый... вашей женой.
С минуту – возможно, и больше – доктор молчал, осмысливая услышанное, и, наконец, улыбнулся.
– То, что вы говорите, абсолютно абсурдно, а потому будьте добры объяснить, к чему вы придумали это, – сказал и опустился на стул, оказавшийся предусмотрительно рядом. – Чтобы Марджери... нет, что за нелепые шутки.
– И все-таки это правда, – подтвердил Джек. – Мы проследили за вашей супругой до Ист-Энда, где она встретилась со Спичечным человеком и заплатила ему за работу. Этот мужчина нам рассказал, что женщина, миссис Райт, наняла его для того, чтобы пугать мистера Стрикленда… и его жену.
– Но для чего?! – выдохнул доктор, и лоб его покрылся испариной, как в лихорадку. Он вынул из кармана платок и протер им лицо. – Марджери никогда бы не стала... – И тут же поправился: – Я еще понимаю, сделай она это из ревности, но мистер Стрикленд... она не была с ним даже знакома.
Переглянувшись с Амандой, Джек поделился с доктором их догадкой:
– Мы полагаем, что миссис Райт, ваша супруга, могла быть дочерью мистера Стрикленда. Той самой девочкой, что родилась у мисс Беатрис Хикс...
У доктора вытянулось лицо, в большей мере за счет отвалившейся челюсти, и едва обретя вновь дар осознанной речи, он воскликнул:
– Большей нелепицы в жизни не слышал! Марджери – дочь моего наставника, доктора Шелдона... – И вдруг замолчал, явно припомнив о чем-то. – Приемная дочь, – поправился он, в растерянности глядя на собеседников. – Я слышал, она была сиротой, когда он взял ее в дом и растил, словно родное дитя. – Доктор Райт ослабил узел шейного платка и сглотнул. Казалось, слова, комковатые, словно дурно приготовленная овсянка, застревают в гортани, не давая вдохнуть. – И все-таки это не может быть правдой, – сам себе возразил доктор Райт. – Она ни разу не говорила о своем прошлом до дома доктора Шелдона, не упоминала ни Стрикленда, ни свою бедную мать. По мне, так она их даже не помнит... Зачем же ей, в таком случае, изводить родного отца?
– Возможно, из мести, – предположил Джек.
– Из мести? Марджери совсем не такая. Она больна, мистер Огден, и очень серьезно: ее разум в огне.
– Не от того ли, что она совершила? – сказала Аманда, и доктор рассеянно на нее посмотрел. Должно быть, мысленно видел перед собой другое лицо: лицо женщины, о которой он знал, как оказалось, так мало.
– И все-таки я не верю, – прошептал он. – Здесь вышла ошибка. Я сейчас же позову Марджери и спрошу... Нет, – он совершил по комнате круг, обычно спокойный, полный внутреннего достоинства, сейчас доктор был сам на себя не похож, – я не могу этого сделать. Миссис Уорд, вы... – он поглядел на Аманду, – вы должны сделать это вместо меня, пойти и пригласить миссис Райт в эту комнату. – Он схватил Аманду за руку. – Пожалуйста... лауданум больше не помогает.
Последняя фраза показалась Джеку престранной – какое место в метаниях доктора занимал лауданум, оставалось неясным – но Аманда, казалось, нисколько не удивилась: развернулась и пошла к дверям комнаты ни разу не обернувшись и даже не сказав ничего супротив странной просьбы доктора Райта. В конце концов, она даже не знала расположения комнат и не была знакома с миссис Марджери Райт.
Едва она вышла за дверь, как поведение доктора Райта разительно переменилось: нервозность, казалось, одолевавшая его еще секунду назад, сошла на нет, уступив место деловитой, холодной собранности.