Парфюм с ароматом метро

Кольцова Татьяна

– Из-за чего?

– Из-за Гоши.

– Во молодежь пошла!

Квартира седьмая

До прихода домой Полины оставался почти час. Воодушевленный быстрой победой над Юлей, Олег взлетел на седьмой этаж. Звонок не работал. После стука в коридоре послышались шаркающие шаги.

«О нет, только не пенсионеры! Разве им объяснишь?» – успел подумать Олег.

– Кто? – проскрипело за дверью.

–

Эээ, здравствуйте! У меня к вам необычная просьба… – Олег приготовился к долгой схватке, но тут дверь отворилась. На пороге стояла маленькая старушка с абсолютно белыми волосами.

– Дед, – сказала она скрипуче. – Посмотри, кто к нам пришел. Это же Толенька!

– Нет-нет, я не Толенька…

– Толенька, сыночек, что же ты не заходил так давно? – спросила старушка.

– Господи, да не Толенька я, видимо, просто похож!

Из комнаты вышел маленький старичок и, сощурившись, стал разглядывать Олега.

– Как похудел! – просипел он.

– Заходи, сыночек, я тебя накормлю, – сказала старушка.

Олегу вдруг стало ясно, что проще притвориться Толенькой, чем объяснять причины своего появления в этом доме. Олег разделся и прошел на кухню. В квартире неприятно пахло, и обстановка была очень странной. Например, с люстры свисало несколько елочных игрушек, покрытых пылью. А вместо штор на карнизе висел дырявый пододеяльник.

Между тем старушка поставила на стол какую-то кастрюлю со странным содержимым. Дед нарезал хлеб огромными ломтями, близоруко склонившись над столом.

– Мам, пап, я не голодный, – сказал Олег, стараясь быть как можно более непринужденным.

– Ты с работы?

– Да.

– Значит, голодный. Ну, расскажи. Где ты, как ты? Женился?

– Ээээ, нет.

– А техникум-то закончил?

«Сколько же они не видели своего сына?» – подумал Олег.

– Конечно, закончил, – сказал он вслух.

– Молодец! – дед похлопал Олега по плечу. – На заводе работаешь?

– Ээээ, да.

– Молодец, молодец. – Старушка принялась выставлять на стол все содержимое холодильника.

– Мама, я совсем не голодный

– А я связала тебе свитер, – вдруг вспомнила старушка и ушла в комнату. Вернулась она с пыльным свертком. Из него она достала свитер совершенно необъятных размеров, связанный явно из всех возможных остатков шерсти, которые нашлись в доме.

– Какой красивый, мама, – сказал Олег. Почему-то захотелось надеть свитер, чтобы сделать старушке приятно. Олег надел его сверху на костюм. Рукава болтались сантиметров на десять ниже кистей.

–

Она старалась, – сказал дед. – Года два вязала. Потом года два ждала тебя.

Олег почувствовал от свитера запах нафталина.

– Берегла от моли, – словно в подтверждение сказал дед.

Олег почувствовал, что обман затягивается.

– А давайте я вам… покрашу балкон! – вдруг сказал он.

– Зачем, Толенька? – спросила старушка.

– Там снаружи краска облупилась – некрасиво. Я покрашу.

– Давай, Толенька, – сказала старушка.

– Кто еще о нас позаботится? – сказал дед.

Олег открыл балкон, вышел и нарисовал нужную букву. Потом еще пару минут делал вид, что красит балкон снаружи.

Старики умиленно наблюдали за ним из комнаты. Потом Олег развернул рулон белой бумаги и заклеил букву.

– Вот и все!

– Помощник ты наш, – сказал дед.

В тот момент, когда Олег слезал с подоконника, в спальне Полины загорелся свет.

– Мама! – сказал Олег, взяв за плечи старушку, и посмотрел в ее белесые глаза. – Пообещай мне кое-что.

– Что, Толенька?

– В воскресенье, когда стемнеет, сними, пожалуйста, лист бумаги, который я приклеил на балконе.

– Хорошо, Толенька.

– Только осторожно, мама. И оденься тепло, когда будешь выходить.

– Ладно.

– Ты не забудешь?

– Нет, Толенька.

– И вот еще что, – Олег вывернул карманы брюк и выложил на стол все купюры, которые у него были.

– Заходи к нам почаще! – просипел старик, когда «Толя» выходил за дверь. Старушка всхлипнула.

Олег запомнил номер квартиры и тут же, пока бежал до первого этажа, заказал старикам доставку продуктов. Потом спрятал краску и кисти в подвале, снял огромный свитер, после чего зашел к Полине.

– Боже, от тебя краской несет!

– Да? Это в офисе у нас красят…

– Фу! И еще чем-то… нафталином, что ли?

Олег подошел к окну. Бумажные листы на балконах напротив было почти не видно – не зная, и не разглядишь.

– Давай выпьем? – после визита к старикам ему почему-то было страшно тоскливо.

– Давай.

Когда уже стемнело, Олег попрощался с Полиной, спустился вниз и, не переодеваясь в спортивный костюм, написал на асфальте: «Юля, я тебя люблю! Гоша», почти не ощущая абсурдности этого поступка.