Паргоронские байки. Том 3
Шрифт:
Это будет бесславный конец.
Одно мгновение Гаштардарон колебался. Но потом поднял клинок – и отсалютовал Арикеду.
– Будем считать, что ты победил по очкам, – сказал он.
– По… победил?.. – хлопнул глазами волшебник. – Нет!.. Не смей сбегать!..
– Ты победил, Арикед Черный! – возвысил голос Гаштардарон. – Вы победили! Ты закончил эту войну – и мы уходим!
Грудь Арикеда раздулась от смеси гнева, разочарования… и радости. Пусть и с натяжкой, пусть и только по очкам – но все же победа.
Он не заметил, в какой момент Гаштардарон исчез. Не заметил,
Весь мир слышал слова Гаштардарона. Все видели в проекристаллах, как Рыцарь Паргорона признает поражение.
Все узнали, что Четвертое Вторжение закончилось.
Не только на Парифате. Весь Паргорон точно так же следил за битвой через кэ-очи, а в Школе Молодых ее запись потом использовали в качестве учебного пособия. Демонстрации того, что даже смертные иногда могут преподнести сюрприз, победив не подлостью, не каким-то заковыристым заклинанием, а просто потому, что конкретно этот смертный – восхитительно могуч!
Гаштардарон восхитился совершенно искренне. В принципе, ранили его не так уж сильно, кампанию он мог продолжить. Но война уже начинала становиться убыточной, так что он торжественно признал поражение и объявил, что Четвертое Вторжение закончено. Что Паргорон покидает Житницу.
Он был гохерримом, а гохерримы любят красивые жесты.
Другие гохерримы тоже не огорчились. Жатва все равно подошла к концу. Выжившие вернулись домой богатыми, с кучей трофеев и раздувшимися счетами в Банке Душ. Паргорон не получил все, что хотел, но все равно заработал очень много.
Это был настоящий триумф гохерримов. Не совсем полный, не окончательный – но триумф.
Арикед Черный после той дуэли стал настоящим героем Парифата. Его славили почти так же громко, как Колдующего Императора. И хотя словам Гаштардарона поверили не все, хотя еще лет десять потом империя жила настороженно, постоянно готовая к Пятому Вторжению, со временем атмосфера разрядилась. На Парифате снова наступил мир.
А потом скончался император Абраксол. После победы он прожил еще шестнадцать лет и за эти годы восстановил разрушенную империю почти полностью. Снова наполнился жизнью Бриароген, вернулись на свой остров титаны, а боевые чародеи перестали носить амулеты «Горького спасения». Место изгнания Кхатаркаданна превратили в мемориальный парк, где с почетом похоронили Лустуллуза э’Рбье, щитомета Каана, юного мага Кланца и других героев, отдавших жизни за свою планету.
Мараул же провел заточенным в камень восемнадцать лет. Но на девятнадцатый с его узилища сдернули платок и внутрь заглянул алый глаз.
– Привет, Мараул, – раздался ехидный козлячий голос. – Как тебе тут отдыхается?
– Клю… Клюзерштатен?.. – не поверил ушам Мараул. – А ты что тут делаешь?
Клюзерштатен не ответил, продолжая ехидно таращиться. Мараул всмотрелся в него сквозь кристаллическую оболочку и опешил. Не веря теперь уже глазам, он изумленно спросил:
– Ты… ты почему демолорд?! Кто допустил?!
– Меня наградили за то, что я такой охеренный, – захихикал Клюзерштатен. –
– Заслуги?.. Какие еще заслуги?.. А война?.. Война выиграна?..
– Да-а-а!.. Житница давно уже наша. Полностью. Гламмгольдриг держит у себя Абраксола вместо собачонки.
– А почему тогда меня до сих пор не выпустили?!
– Понимаешь, Мараул, ты никому не нравишься. Говорю тебе честно, как есть. Мы тут посовещались с другими демолордами и решили, что ты какой-то душный. Когда мы в прошлый раз выпивали с Гаштардароном, он по секрету упомянул, что давно тебя втайне презирает. Просил никому не говорить, но тебе-то можно, верно? Я думаю, ты имеешь право знать, что о тебе думают.
– Я понял, – помертвевшим голосом сказал Мараул. – Эсветаллила погибла. Нет никакого другого объяснения тому, что ничтожество вроде тебя стало демолордом.
Клюзерштатен цокнул языком. Какой догадливый бушук. Он-то хотел еще немного над ним поиздеваться…
– Да, скоропостижно скончалась, – признал он. – Кажется, ты испытывал к ней какие-то чувства?
– Не твое дело! Как она погибла?!
– О, ты спросил верного демона! Только я и могу рассказать тебе все в красках!
– Ты-ы-ы!.. – задохнулся от ярости Мараул. – Как… как ты сумел?! Она же… она была такой… сильнее ее не было!.. А ты… ты… ты жалкий прыщ на теле Паргорона!
– Мараул, как ты разговариваешь со своим спасителем? – фыркнул Клюзерштатен. – Хотя еще не спасителем. Не уверен, что буду тебя теперь спасать. Хотя я сам вызвался, вообще-то. Специально попросил послать именно меня. Знаешь, как долго я тебя разыскивал?
– А где я вообще? – заозирался Мараул. – Я все время был накрыт этим поганым платком!..
– А ты в личном императорском хранилище. В одном маленьком городке. А до этого был в другом. А до этого – в столице. Я, знаешь ли, следил за твоими перемещениями. Меня волновала твоя судьба.
– А почему ты пришел только сейчас?!
– Да все дела какие-то, дела… Я же теперь демолорд, дел у меня полно…
– Я понял, что ты демолорд.
– Ага. Я теперь демолорд. А ты мне в кредите отказал. Сотню условок пожалел. И разговаривал грубо. А я теперь демолорд. И только от меня зависит, покинешь ли ты этот камень.
– Ты что, убил свою мать, чтобы отомстить мне?! – завопил Мараул.
– Говна пожри, – ухмыльнулся Клюзерштатен. – Не переоценивай себя… жалкий прыщ. Я убил свою мать, потому что мог. А мстить тебе мне просто приятно.
Мараул угрюмо замолчал. Клюзерштатен какое-то время ждал, надеясь, что тот начнет унижаться, канючить, умолять… но Мараул молчал. Старый бушук чувствовал, насколько это будет бесполезно.
К тому же известие о гибели Эсветаллилы совершенно его раздавило. Он, конечно, давно перестал пылать к ней животной страстью, но все равно глубоко любил и уважал.
– Но я все-таки тебя выпущу… – наконец заговорил Клюзерштатен. – При одном условии.
– Каком?
– Я выпущу тебя, если ты… если ты…. отдашь мне половину своего счета!