Пари на девственность

Грант Эмилия

С этими словами он вышел из кабинета, оставив меня в полнейшем раздрае.

Никогда не думала, что поверю Левинскому, но что-то в его словах цепляло. Или я просто хотела в это верить? Макс… Любит меня? Отдал любимый БМВ? Увольняется?!

Нет, я не могла этого допустить. Не ради него, не ради меня… Ради Василия Петровича. Это было дело его жизни, и он должен был делить его с сыном, а не с чужой девицей. Если Макс не может со мной работать – я уйду. Уйду сама, но только не так… Это подкосит его отца!

–

Василий Петрович! – я ворвалась в кабинет босса, как ураган, забыв даже постучаться.

Сердце колотилось, как угорелое, пальцы тряслись.

Однако шефа там не было: а на подоконнике, взъерошенный и осунувшийся, сидел Макс.

– Он еще не пришел, – мрачно сказал он.

– Это правда? – выпалила я, заперев за собой дверь.

– Что именно?

– Ты хочешь уволиться? И отдал машину Эдику?

– А, он уже приходил к тебе, – невесело усмехнулся Макс. – Допустим, правда. Тебя разве это колышет? Иди к своему другому мужчине.

Я не верила, что собираюсь это сказать, но все-таки решилась:

 – Почему ты уходишь?

– А как ты сама думаешь? – он посмотрел на меня исподлобья, потом подошел, встал вплотную, и сжал мои плечи, заглядывая в глаза. – Из-за тебя, Настя. Я люблю тебя. Я знаю, что не имею на это права. Что поступил подло, что не заслуживаю тебя. Но я не могу ничего поделать с собой. Черт! Я люблю тебя! Я никогда никого не любил вот так, до боли, до безумия… И я не могу находиться рядом с тобой, зная, что ты ненавидишь меня, что у тебя есть другой мужчина…

– У меня никого нет, Макс, – тихо возразила я.

Его боль была такой осязаемой, что я не могла не поверить. Его пальцы жгли меня через ткань, внутри все перевернулось, и в глазах защипало от слез.

– Что? – переспросил он.

– Я не могу ни с кем быть… После тебя… Потому что… – я судорожно втянула воздух, и первая капля скатилась по щеке. – Я люблю… Я тоже люблю тебя, кусок ты…

Договорить он мне не дал. Впился в губы жадным, отчаянным поцелуем, и я ответила со всей страстью и обидой, что копились во мне. Все наши чувства выплеснулись в том поцелуе, и удивительно, как мы вообще устояли на ногах. Он отстранился на мгновение, потом принялся целовать лицо, собирая губами слезы.

– Прости меня, прости… – шептал он, как заведенный. – Я люблю тебя! Я больше никогда и никому не позволю причинить тебе боль. Себе – особенно… Господи, Настя, прости меня…

– Ладно, – тихо ответила я, и он снова накрыл мои губы своими.

Увлеченные поцелуем, мы не слышали, как ключ повернулся в замке и открылась дверь. Не слышали даже, как удивленно охнул Василий Петрович и, усмехнувшись, сказал Светочке:

– А пойдем-ка лучше выпьем кофе в приемной. 

Эпилог

–

Чтобы я еще хоть раз подпустил папу к организации праздника... – процедил Макс сквозь натянутую улыбку.

Я фыркнула в бокал с шампанским.

– Мой тоже хорош, – шепнула я, глядя, как «Вась-Вась» братаются и хохочут о чем-то своем. Как дети малые, честное слово.

– Кто же усидит на месте, если танец для невесты?! – бодро продекламировал тамада, и я крепче сжала руку Макса: он с трудом сдерживался. Явно хотел выпроводить неуемного клоуна к чертям собачьим.

– Господи, как его земля носит? – проворчал мой новоиспеченный супруг, поднимаясь со своего места.

Нас ожидало испытание под названием «первый танец молодых». Тамада, будь он неладен, уже махал нам, чтобы мы поторопились. Народ требовал зрелищ. Ох, как же я жалела теперь о своих словах!

Весь июнь мы с Максом корпели над сдачей проекта, дедлайн покусывал за пятки, и в офисе мы торчали с утра до ночи. Оставалось только разбить палатку в кабинете и навеки там поселиться. А папа и Василий Петрович, как назло, без конца наяривали по телефону:

– А вы уже выбрали торт?

– А что насчет ресторана?

– Я слышал об одной группе, которая играет на свадьбах…

В какой-то момент я не выдержала, бросила трубку и свирепо воззрилась на своего тогда еще жениха:

– Я больше не могу! Давай перенесем все! На год… Пожениться можно, когда угодно. А если «Финторп» не получит свой заказ, мы…

– Нет, – твердо покачал головой Макс. – Ты будешь моей женой, и даже не думай, что я оставлю тебя в покое. Если хочешь, могу сейчас же позвонить в «Финторп» и отказаться...

– Ладно, я поняла, – вздохнула я, снова набрала папу и сказала то, о чем теперь так сокрушалась: – Организуйте все, как хотите. Мы с Максом заняты.

Настало время пожинать плоды. Чертов тамада, сын одного из папиных армейских приятелей. Зал, украшенный лилиями, от которых нос чешется. Саундтрек, пригодный для дома престарелых. И полный зал друзей, коллег и сослуживцев папы и Василия Петровича. Не праздник – мечта.

Сама я успела выбрать только два пункта: платье и жениха. И ни о том, ни о другом не жалела.

Макс вывел меня на танцпол, положил руку на талию, и мы закружились в вальсе, который репетировали последнюю неделю. Для этого пришлось расчистить конференц-зал и позвать Свету, которая, подписав соглашение о неразглашении, смотрела на наши корявые художественные потуги и с трудом превратила это в некоторое подобие вальса.

– С тобой все в порядке? – Макс обеспокоенно заглянул в мое напряженное лицо.

– Ага, – сосредоточенно кивнула я. – У меня две мысли: не раздавить твою ногу каблуком и не рухнуть у всех на виду.