Пари на красавицу
Шрифт:
Меня накрывает. Тепло уже разливается по телу электрическим импульсом. В животе назревает тугой ком. Я почти сдалась. Практически отвечаю. Во всяком случае не сопротивляюсь… но ведь это неправильно. Так нельзя. На нас смотрят. Да и вообще, мы с ним это уже проходили…
Вскидываю руку, создавая между нами преграду. Никогда не думала, что для этого мне придётся приложить сто-о-олько усилий.
— Эй, ковбой. Притормози, пока конечности целы, — пытаюсь выглядеть равнодушной, да вот только дрожь в коленках капец как подводит. Надеюсь, кроме меня
Вместо ответа… мою ладонь целуют. Целуют, блин.
— Ты меня слышал? — мычит. — Бурёнка, моя твою не понимать. Изъясняйся чётче.
Опять мычит.
— Да как он ответит, если ты ему рот зажала? — хихикает Нина.
А, да. Точно. Правда зажала. Ослабляю хватку.
— Ну так? Что скажешь в своё оправдание? — уворачиваюсь, потому что ко мне опять лезут с очевидным намерением продолжить целоваться. — Ты устриц пережрал? Перевозбудился? Остынь. Или полетишь купаться в речку.
— Давай уйдём? — просит он негромко, но все всё равно слышат. Ещё б не слышали. Специально локаторы настроили. Мне от этого не по себе. Я в отношениях, они это знают, а тут такая Санта-Барбара…
— Куда?
— Куда угодно. Туда, где можем побыть вдвоём.
Ох, меня эта идея пугает уже на этапе предложения. Вот только пугает не потому что я боюсь остаться с ним наедине… а потому что хочу согласиться.
— Вдвоём? Сейчас? Когда ты в таком состоянии, а я в таком виде? И где потом искать моё истерзанное бренное тело?
Кривится. Вижу, как пульсирует желвак на скуле. Ожидаю какой-нибудь дерзкий ответ, но получаю вместо этого тихое и поражающе спокойное:
— Давай уйдём. Пожалуйста.
Пожалуйста. Глеб Воронцов говорит "пожалуйста". Не "раздевайся". Не "хочу". Не "мне надо". Пожалуйста?
— А как же твой семейный ужин?
— Нахрен ужин.
Нахрен ужин. Меня бросает в жар. И это несмотря на порывистый ветер, дующий от воды.
— Не думаю, что… — не договариваю, потому что мне протягивают руку. Вопросительно? Просяще? Приглашающе? Зависит от того, как хочется думать.
— Синь-синь. Сама потом пожалеешь, — слышу не особо довольный голос Вольта за спиной.
— А ты заткнись и не лезь, — раздражённо скалится Глеб.
Зря, очень зря.
— Чего сказал? А ну повтори…
— Мальчики, мальчики! — пока два задиристых петуха не решили устроить для всех желающих бесплатные бои, поспешно хватаю Воронцова под локоть и увожу его в сторону, извиняюще кивнув ребятам. Правда почти сразу возвращаюсь обратно с моськой шкоды. За телефоном.
— Нам тебя ждать? — спрашивает Оля, когда я прошу её взять на передержку сумку с аппаратурой. Не таскать же на себе.
Знаю, что ребята планировали поехать к кому-нибудь на квартиру, отметить удачное выступление и посмотреть нарезку видео.
— Не надо. Если что, я потом подъеду, — отрицательно качаю головой. Я понятия не имею насколько затянется моя прогулка.
Под многозначительные взгляды, которые ещё долго будут меня после преследовать, тут без вариантов,
Рука из его кармана исчезает почти мгновенно… потому что нашаривает мою, переплетая наши пальцы. Омг… сильно видно, как я пунцовею??? Меня уверенно увлекают за собой. Куда — не имею представления, но послушно разрешаю собой командовать. Послушно — потому что мне, дуре такой, не хватает силы воли сопротивляться. А-а-а, идиотка, идиотка, идиотка-а-а!
Залитая лучами набережная пестрит жизнью. По асфальтированным дорогам прогуливаются мамочки с колясками. Проносятся на великах лихачи по специально выделенной полосе. Какая-то девочка с криво нахлобученной шапкой рисует мелом классики. Собачники гордо вышагивают с питомцами. Ну или наоборот. На лавочках расслабляются отдыхающие. Над ними курлыкают голуби, устроившие пернатое совещание на линиях электропередач.
За последние недели от снега не осталось и следа. На деревьях уже вовсю набухают почки, а на газонах проклёвывается зелень. Весна ощущается буквально во всём. В лёгкой одежде, сменившей пуховики. В неспешности и расслабленности, с которой народ греется на солнышке. В играющей у касс с теплоходами музыкой. В ярких воздушных шариках, которые продаёт какой-то мужик. В качающихся на волнах катерах. Даже в аромате варенной кукурузы и кофе, которыми торгуют в передвижных ларьках на колёсиках.
Хоть и тепло, но я мёрзну. Мой прикид предназначен для августа, но точно не для начала мая. Глеб замечает, что я ёжусь и накидывает мне на плечи пиджак. Глеб. На меня. Пиджак. Сам. Без подсказки. Кажется, я плохо не него влияю.
Я УЖАСНО НА НЕГО ВЛИЯЮ.
Через пару минут мне протягивают стаканчик с ароматным кофе. Мне!? Мамочки, я разбудила зверя. Девочки, держите крепче свои колготки. Даже я уже готова из них выпрыгнуть.
Мы мало разговариваем, да это и не нужно. Так тоже комфортно. Меня, конечно, смущает то, что он снова взял меня под руку, но в традициях клинической идиотки, диагноз которой уже не лечится, даже не пытаюсь вырваться.
Сворачиваем и уходим от берега туда, где возвышается над верхушками елей колесо обозрения. Извилистая тропинка выводит нас к местному парку аттракционов: звонкому из-за разнообразия сигнальных мелодий и разноцветному благодаря переливающимся радужным огонькам и ярким оттенкам.
Я думала, что мы просто пройдём его насквозь, но Воронцов в который за сегодня раз умудряется меня поразить, потому что мы там зависаем. И катаемся на всём, на чём только можно. Американские горки, картинг, какая-то сумасшедшая лодка, прыгающая кабинка, даже карусели с лошадками. Те самые, какие любят показывать в фильмах.