Пари с мерзавцем
Шрифт:
Те его слова, брошенные в пьяном бреду… они все-таки попали на благодатную почву, приросли и дали свои ядовитые побеги. Я не могла избавиться от мыслей о Меранове, выискивала его взглядом в толпе и получала извращенный кайф, когда видела его. В эти моменты мозг напрочь отключался, я ничего не понимала, ничего не слышала, кроме гулкого уханья собственного сердца. Я не могла дышать.
Я без него просто не могла. Конченая мазохистка. Хуже всего, что понимала это и все равно не могла освободиться. Понимала, что все это ерунда, что у нас нет ни единого шанса удержаться
Бессмысленно. Он всегда будет скотиной, а я никогда его не прощу. Зачем тогда все это? Зачем ночи без сна? Зачем дрожь в руках? Зачем нестерпимое желание прикоснуться?
Это пытки. Изощренные, жестокие. И пытала я себя сама, когда встречалась с ним взглядом и не могла отвернуться, когда смотрела, как его руки обнимают другую.
Неправильно. Невыносимо. На грани.
А этот гад увидел мою ревность, прочитал между строк, поймал в моем несчастном взгляде. И ему было плевать! Он жил как хотел, брал, что хотел, не заморачиваясь моральными принципами. Шел за руку с Иркой, а я стояла в стороне и кипела. Хреново быть использованной, еще хреновее знать, что рядом с ним другая, на постоянной основе, не скрываясь, имея возможность прикасаться к нему в любое время. Больная фантазия рисовала непристойные картинки с их участием. От этого хотелось рвать и метать, или выть на луну, или утопиться. И самое страшное во всем этом, что я не могла переключиться. Я даже была готова парня завести. Двух! Да хоть пять одновременно! Чтобы они ни на миг не оставляли меня в покое, и времени не оставалось на ненужные мученья.
К сожалению, на парней даже смотреть не хотелось. Как отрезало. Только Меранов. Только Мерз. Все остальные мимо. Хоть ты тресни. И даже представить не могла, что кто-то другой до меня дотронется.
Одно я поняла наверняка: жажда по отношению к человеку, которому нет до тебя дела — это чудовищное испытание. Хуже, чем голое дефиле, украденная курсовая и все остальное вместе взятое. Это катастрофа.
***
— Осипова, — строго произнес Белов, — смотри, не запори госник. Я с тебя шкуру спущу, если на тройку сдашь.
— Все будет хорошо, — сдержанно улыбнулась своему руководителю, — я готова.
— Уверена?
— Абсолютно.
— Учти, троечников у меня никогда не было. И не будет! Завалишь экзамен — я от тебя откажусь. И плевать, что до защиты месяц.
Не откажется. Я это точно знала. Он маньяк своего дела, фанат, и ему нравилось, как я работаю. Не ною, не жалуюсь, не отступаю. Этот суровый дядька меня уважал, хоть никогда и не показывал этого открыто. Я просто это чувствовала и делала все, чтобы его не разочаровать.
— Я готовлюсь каждый день. Уже на зубах навязли все эти формулы и определения.
— Смотри у меня, — произнес грозно и глянул так, что по струночке вытянулась, — на сегодня все. Можешь идти.
Я сгребла все бумаги в стопку, сложила их в том уголке, что был мне милостиво выделен для работы, и покинула кабинет. Хотелось есть и гулять, но завтра экзамен, а это означало, что меня ждет очередная бессонная ночь в обнимку с книгой.
***
В результате
— Я все знаю, я все выучила, я готова… — повторяла про себя, пока собиралась.
В честь такого события решила одеться по-деловому. Юбка-карандаш, шпильки, белая блузка. На всякий случай накинула пиджак и рассовала по карманам шпоры. Просто так, для уверенности, на тот случай, если закоротит.
Меня охватило волнение, несмотря на то, что я была уверена в своих силах. Да и как тут без волнения обойтись, когда выворачиваешь на финишную прямую и подводишь один из решающих итогов важного этапа своей жизни? Сначала госник, потом диплом — и здравствуй, взрослая жизнь.
Я пришла в универ за пятнадцать минут до начала. И, как выяснилось, не зря! Возле лифтов творилось что-то непонятное. Толпы жаждущих студентов с выпученными глазами штормовали обитель знаний. Не знаю, откуда они все взялись, и что это за ажиотаж, но стоять и ждать своей очереди не было никакого желания, да и времени, а подниматься по лестнице на седьмой этаж в узкой юбке и на шпильках — не было возможности, поэтому я спустилась в подвал и побрела к старому служебному лифту. Дребезжащему, темному и страшному. Студенты его не любили, а я иногда пользовалась. Особенно если не хотелось никого видеть.
Створки распахнулись передо мной со зловещем скрежетом. Я на мгновение засомневалась, не пойти ли по лестнице, но потом все-таки зашла внутрь и нажала кнопку нужного этажа. Свет моргнул, двери захлопнулись, и кабинка начала подъем, при этом тряслась так, будто ее не автомат поднимал, а пьяный горный тролль.
И вот когда я была уже на середине пути, лифт дернулся и остановился между этажами.
Я сначала не поняла, что произошло, даже не напугалась. Просто стояла в неподвижной кабине и хлопала глазами. Потом начала жать на кнопки, и ни одна из них не реагировала. Меня начало потряхивать.
До экзамена десять минут, а я в лифте застряла! Неудачница!
И тут откуда-то сверху раздалось шушуканье и сдавленные смешки. Я прислушалась, подняла голову, пытаясь хоть что-то увидеть в просвет между створок. Ничего не понятно, только какие-то силуэты мелькали.
— Эй! — позвала я. — Кто-нибудь! Позовите вахтера! Я застряла!
В щель просунулся лист бумаги и, плавно кружась, упал на пол.
«Хрен тебе, а не экзамен, Оса. Выкуси».
Раздался смех и топот убегающих ног.
И вот тут меня нарыло по полной. Я начала метаться по кабине, хлопать по мертвым кнопкам, стучать по дверям и вопить. Если бы мне сейчас под руку попались эти сучки, что в лифте меня замуровали, я бы, наверное, начала их возить мордой по полу. Но беда в том, что они там — на экзамене, а я здесь — в лифте.
— Люди! — голосила, что есть мочи. — Спасите!
В этой части обычно народу мало, старый лифт в закутке, вдалеке от аудиторий и кабинетов. Полдня орать можно, и так никто и не придет. Уму непостижимо! Это хуже, чем когда Мерз подменил мою работу. Это катастрофа! Не попасть на госник!