Пари с мерзавцем
Шрифт:
— В общем, вот такая история. Хотите — верьте, хотите — нет, но среди нас бродит матерый ассенизатор.
— Садитесь, — прохладно отозвался преподаватель, никак не прокомментировав мой рассказ, — опоздаете еще раз — будете ждать за дверью.
— Спасибо.
Теперь в аудитории стояла тишина. Девушки больше не смеялись.
В груди все перевернулось, когда заметила, что Мерз задумчиво наблюдал за мной, чуть склонив голову набок. По темному взгляду ничего нельзя было разобрать. Я ему подмигнула и села на свободное место, прямо
***
— Эй, новенькая! — послышалось с соседнего ряда, когда начался перерыв, и преподаватель вышел из аудитории.
Я продолжала рисовать цветочки на полях, меланхолично подпирая щеку рукой.
— Новенькая, — не унимался Марк. Я снова проигнорировала. — Осипова! Аня!
Только после того, как он позвал меня по имени, я со вздохом положила ручку и обернулась к нему. Волшин сидел через парту от меня и светился гадкой улыбкой.
Начинается….
— Хочешь бутерброд? — прозвучало пошло и двусмысленно. Морда симпатичная, наглая. Когда-то мне такие нравились, но не сейчас. Слишком много пафоса, слишком мало содержания. — Я сегодня самый доступный, — козленок продолжал глумиться под смех одногруппников, — готов побыть твоим бургером.
Я хмыкнула и прошлась по нему оценивающим взглядом. Сверху вниз. И обратно. Досадливо поморщилась. Еще раз посмотрела. Под этим взглядом гадкая ухмылка на губах парня немного померкла.
— И где тут бургер? Максимум беляш, а то и вовсе пирожок. С капустой.
— Обижаешь, — снова усмехнулся он, но улыбка вышло кривой.
— Еще даже не начинала.
Парень хмыкнул.
— Ты наглая.
— Да, — взгляда не отвела.
— Так сразу и не заметишь.
— Заметишь, если нормально смотреть.
— Кусаться любишь?
— Люблю. И кусаться, и царапаться, и пинаться, — снова согласилась с ним, — еще гениальные изречения будут?
Черт. Как меня бесит пристальный взгляд Мерза! Парень ничего не говорил. Молчал. Отстраненно наблюдал за нашей перепалкой. Рассматривал меня холодным, как арктические льды, взглядом. На секунду задержала свой взгляд на его лице и отвернулась, чувствуя неприятное давление внутри. И весьма некстати воспоминания нахлынули. Жаркие, постыдные, отдающиеся дрожью в ногах. Хорошо, что я давно разучилась краснеть, иначе по моей пунцовой физиономии он бы все мигом понял.
— Я не против, чтобы ты меня поцарапала, — не унимался Марк, вызывая глухое раздражение.
Тоже сучонок, но другой. Шумный, громкий, без царя в голове. Любит красоваться, работать на публику. С таким надо держать ухо востро и крепкое словечко за пазухой, но по сравнению с мрачным и закрытым Мерзом — он безобиднейший милейший парень.
— М-да. Сама гениальность, — разочарованно отвернулась от него и снова уткнулась в тетрадь.
Чужие взгляды нервировали, резали по нервам, били током. Смотрел Волшин, смотрели девицы у окна, смотрел Мерз. Все смотрели. И ни в одном взгляде не чувствовалось
— Так что с моим предложением? — снова вклинился Марк.
— Прости, дорогой. Мне, конечно, тебя очень жаль, но благотворительностью не занимаюсь, — глянула на него сочувствующе и наигранно грустно вздохнула, — не расстраивайся. Подрастешь — будет и на твоей улице праздник.
Марк заткнулся. Рыжий Игорь рядом с ним заржал. А мне так тошно стало, что хоть вставай и уходи с лекции. Эта дурацкая перепалка была мне совсем не по душе. Глупо. Некрасиво. По-детски. Но, похоже, это беспокоило одну меня.
Волшин смог помолчать ровно две минуты, а потом снова пристал ко мне:
— Осипова!
Да ё-моё! Он когда-нибудь заткнется?!
— Ну что тебе, горемычный?
— Я тебе кличку придумал.
— Вот это ничего себе! — восхищенно посмотрела на него, приложив руку к груди. — Рассказывай скорее. Мне же так интересно!
Марк обескураженно моргнул, а потом как-то коряво произнес:
— Оса.
Меня аж холодный пот пробил. Какого хрена?! Опять?! Я ненавижу это кличку!
— Осипова Аня — Оса. По-моему, идеально, — продолжал разглагольствовать парень, не заметив, как меня передернуло. — К тому же ты кусаться любишь.
— Осы не кусают, — произнесла сдавленно, — они жалят.
— Еще лучше. Язык-то у тебя острый, — глубокомысленно изрек парень и победно улыбнулся, довольный собой.
Я больше ничего не сказала. Отвернулась, мечтая о том, чтобы меня оставили в покое.
К счастью, вернулся преподаватель, и лекция продолжилась. Я слушала слова, но не могла понять их смысла. В голове шумело и звенело, руки тряслись, а сердце грохотало так, будто еще миг — и разлетится на осколки.
Оса.
Меня так раньше звали. В другой жизни. В той самой, из которой я уехала, в надежде обрести спокойствие.
Нервно облизав губы, тайком оглянулась на группу. Волшин ничего не заметил. Остальные тоже. Зато Захар заметил все. Понял, что именно это прозвище меня зацепило, сделало неприятно. Холодный прямой взгляд, едва заметная циничная ухмылка, от которых стало совсем дурно. Догадливый, мерзавец. Глазастый. Почувствовал слабину, как волк добычу. Одно я поняла точно — он это без внимания не оставит, и быть мне теперь Осой.
Снова.
***
После окончания лекции преподаватель напомнил о том, что на носу госэкзамены и самое время заниматься дипломом, потом монотонно попрощался и ушел. Я торопливо закидала в сумку все свое добро и, не оглядываясь, первая устремилась к выходу. Однако возле самой двери меня обогнала рыжая, намеренно задев плечом:
— С дороги! Ходят тут всякие!
Сдержалась. Хотя могла ответить. Но не стала. Ей и так тяжело — бедняге пришлось в навозе с утра пораньше ковыряться. Уверена, ей этого ассенизатора долго будут припоминать.