Пари. Книга 2. На интерес
Шрифт:
– Люша, ты чем слушала? «Погрансолдат», помнишь?! Двадцать седьмого мая поздравлять? – Маруся провела тонким указательным пальцем по шраму на щеке, спустилась на губы.
Юра странно завис. Смотрит мимо неё. Улыбнулся, похоже, что на автомате, тихо сказал:
– Лучше не надо…
Неловкое молчание прервал официант, выгрузил наши коктейли и предложил сделать основной заказ.
Бек
Городская
Ребята сидели по парам, распределившись, казалось, по цвету волос от тёмного к светлому: брюнет Денис и рыжая Аля, русая Маруся и блондин Юра.
Сгущающийся вечер окутал город, медленная нитка светящихся фарами и габаритами машин за окном неумолимо ускорялась. Пустело кафе.
Молодые люди трижды поели, выпили, наболтались, не спешили расходиться – долго и упорно пили чай. Даром что четверг.
У Али заверещал сотовый. Звонила мама. С дежурства. Девушка отошла в сторону и нажала «ответить».
– Люша, ты дома?
– Нет, мам, мы в «Экспромто» с Денисом, Машкой и её молодым человеком, Юрой. Я тебе рассказывала.
– Ладно, когда домой? Отец вернулся из Загорска? Не могу ему дозвониться.
– Скоро. Мы хотели ещё к Машке зайти, всё равно рюкзак у неё остался… – замялась девушка.
– Завтра в школу не встанешь, – на удивление сочувственно, без напора отозвался усталый голос в трубке.
– Если ночевать – встану, и идти близко. А до Маруси такси возьмём. Денис проводит…
– Ты ж понимаешь, что отец не одобрит… Знаю я твои «к Машке»… Ладно, перезвонит, скажу, что отпустила. Очень тебя прошу, напиши мне, когда будешь «у Маши»? – врач сделала акцент на женское имя.
– Хорошо, мам, спасибо. Я тебя люблю. Поспать получится?
– Не знаю. У нас в родах две бабы валяются с «шестью сантиметрами», и ещё одну по скорой привезли – тридцать восемь недель, вторые роды, воды потекли, вроде как схватки. Сейчас пойду смотреть.
– Вторые должны недолго. Как часто схватки? – на автомате поинтересовалась Аля.
– По её словам, раз в три минуты…
– Если шейка сглажена и открытие хоть какое-нибудь есть, то должна быстро родить. Держись, мам!
– Дай бог. Спасибо, дочь. Целую.
Бек напряжённо смотрел на кудрявый силуэт, не зная, чего ждать. После разговора девчонки с матерью могла случиться и истерика, и душевный подъём.
Аля возвращалась со своей фирменной, радостной, лучезарной улыбкой. У парня отлегло.
– Я сегодня ночую у Маруси – волшебство, – проворковала она, хлопая ресницами в сторону Дениса.
– Третий «Эскимос»? – поинтересовался он, сидя притянул девушку к себе, обездвижил предплечьями
– Проводите нас на такси и пешком к себе? – невзначай бросил Юра.
– Нас? У меня сегодня все собрались ночевать? – ехидно подняла бровь длинноногая красавица.
– Ну если ты приглашаешь, то да. Но я и мечтать не смел! Исключительно проводить и ручку поцеловать, – похлопал ресницами басист.
– За кого ты меня принимаешь? Совесть замучает тебя пешком по городу гонять. Но завтра утром к первому уроку! Слышишь? – сдалась Фельдман.
Дядя Юра кивнул и поцеловал Машину ручку, не откладывая в долгий ящик.
Машина затормозила у шлагбаума на въезде в круглый двор красного кирпичного клубного дома на Орджоникидзе.
Юрец попрощался за руку с сидящим сзади Беком, вылез с переднего сиденья, открыл Марусе дверь. Девчонки долго обнимались и решили торжественно передавать рюкзак завтра утром перед занятиями.
Маша с Юрой нарочито медленно, неуверенно шли к подъезду девушки.
– Ты останешься? Мамы нет. Она у нового отчима.
– Если оставишь.
– Хочу кое-что понять. Ответь на один вопрос… Только не считай меня неадекватной, ладно?
– Зависит от вопроса, конечно… – задумчиво произнёс парень.
Маруся ткнула его в плечо.
– Вот сейчас прям не сильно адекватно было, – картинно засмеялся молодой человек, потирая якобы ушиб.
– Дурак… – она закатила глаза.
– Спрашивай уже давай, а то меня оставишь, а места живого на мне нет.
– Ты останешься и всё? Ты меня не хочешь? – выпалила девчонка.
Повисла пауза. Оглушила тишина. Юра как будто собирался с мыслями. Остановился. Посмотрел в никуда. Девушка замерла.
– Юр, ты взрослый мальчик, не хочешь – не говори…
– Маша, ты меня хорошо видишь?
Кивнула.
Старший сержант Иванов продолжил:
– Рано, конечно, начинать разговоры о бывших. Но тут не совсем об этом, так что… – запнулся, продолжил: – Можешь себе представить, что ты встречаешься с молодым человеком, вполне себе симпатичным, интересным. Его забирают в армию. Он по собственному желанию и настоянию отца «с шашкой наголо» уходит.
Хотя были варианты и «откосить», и отсрочить… да куча вариантов была… Все ваши общие друзья против, отговаривают. Но он идеалист и конченый придурок, как оказалось. Короче, обещаешь ждать. Честно ждёшь. А потом узнаёшь, что он погиб. Плачешь, винишь всех и вся. Горюешь. По-настоящему горюешь. Через полгода, о чудо, он возвращается с того света (во всех смыслах) – живой, но… не такой, как раньше: он кричит ночами, когда крепко спит, он начинает, как псих, учиться играть хоть на какой-нибудь гитаре, и исключительно на это пока что способен, у него красные, глубокие, плохо заживающие шрамы по всему телу…