Пари
Шрифт:
– Инна! – рявкнул, наконец, Петр Григорьевич. – Ты что творишь, мерзавка?
Страстная парочка от неожиданности моментально подскочила. Никита от испуга пытался нашарить рукой одеяло, что сам же недавно сбросил, теперь он об этом горько пожалел. Он схватил с пола джинсы и прикрылся ими. Инна загородила себя подушкой.
Теперь уже молодежь потеряла дар речи. Разгневанный донельзя отец с презрением подхватил под руку дерзкого юнца, потащил к выходу и вытолкнул за дверь. Тот по пути успел-таки захватить свой свитер.
– Чтобы духу твоего здесь
Татьяна Николаевна тем временем занялась разборкой с непутевой дочерью.
– Ах ты дрянь такая! – отходила она ее по щекам. – А ну, одевайся!
Никита еще легко отделался, живо ретировался и был таков, а вот Инне досталось по полной, ей деваться было некуда. Отец вернулся в комнату, вытащил из брюк ремень и стеганул ее несколько раз.
– Папа! Не надо! – рыдала Инна от невыносимой боли.
– Надо! Еще как надо! – приговаривал он. – Будешь знать, как водить сюда всяких сопляков!
– Больше не буду! – она готова была обещать все, что угодно, лишь бы он перестал.
– Конечно, не будешь! – он выплеснул на дочь не только свой гнев по поводу увиденной сцены, но и всю свою обиду на жену.
С Татьяной Николаевной он не мог проделать ничего подобного, а руки давно уже чесались. Наконец, Петр Григорьевич остановился и отбросил ремень в сторону. Инна продолжала реветь, а жена с каменным лицом наблюдала за всем происходящим.
– Убирайся в свою комнату! – все еще со злобой в голосе процедил отец.
Инна выскочила вон, заперлась у себя и разрыдалась с новой силой. Только тяжелые капли дождя, что с громким стуком били в окно, немного приглушали ее всхлипывания. Все тело болело, а душа забилась в самый дальний угол, потемнее, чтобы никто не увидел, как она напугана и одинока.
Ни Петр Григорьевич, ни Татьяна Николаевна до самого утра больше ни сказали друг другу ни слова. Она молча перестелила постель и легла, а он выпил двести грамм, убежденный в том, что это именно то, что ему сейчас необходимо, чтобы прийти в себя, и вернулся в спальню. Их спины так привыкли лицезреть друг друга, что перестали чувствовать близость, словно атрофировались. Исчезло былое притяжение, ощущение пусть даже мнимого, но родства, будто рядом был не живой человек, а бесчувственная стена, холодная, глухая и немая.
Слышно было, как за окном завывает ветер. Его порывы менялись, то усиливались, тогда звук становился пронзительным и резал слух, то затихали, давая ушам передышку. Было такое ощущение, что сейчас разобьется окно и стихия начнет крушить здесь все подряд.
Глава 3
Вика открыла глаза, почувствовав, что сон ушел, и в тот же миг прозвенел будильник. Она уже так привыкла просыпаться каждый день в одно и то же время, что стали срабатывать биологические часы и, в принципе, можно было обходиться без противного писка гаджета. Он был необходим лишь для
Сквозь небольшую щель между шторами просачивался утренний свет, прокладывая белую дорожку от окна через всю комнату. Вика пересекла эту полосу, уловив боковым зрением яркую вспышку. Ей показалось, что она почувствовала, как эта солнечная черта скользнула по ее телу, точно это было какое-то легкое прикосновение.
Ровно в семь часов Вика уже ждала Инну на обычном месте, но ее почему-то до сих пор не было. Она набрала номер телефона, и подруга необычно-тихим голосом сказала, что уже выходит.
Пробуждение у Инны было просто ужасным. Такое ощущение, что ей всю ночь снился какой-то кошмар, но утром он не закончился. Все болело так, что сложно было пошевелиться, не испытав ломоты. Она посмотрела на себя в зеркало и обнаружила несколько синяков разбросанных по всему телу. Хорошо хоть на открытых участках нет следов от побоев отца. Идти приходилось потихоньку, потому что при каждом резком движении мышцы начинали стонать, напоминая о вчерашних событиях. Девушка надела джинсы, темную водолазку и вышла в коридор, когда ей позвонила подруга.
Через семь минут они встретились. Вика сразу заметила, что Инна сегодня молчалива, на нее это совершенно не похоже.
– Что с тобой?
– Родители вчера вернулись домой раньше, чем собирались, и застали нас с Ником в постели.
– Ничего себе! Сильно влетело?
– Не то слово, отец ремнем отходил так, что пошевелиться больно.
– Ужас какой! Может, тебе надо было дома отлежаться?
– Да что там лежать, как в тюряге, лучше в универ схожу, развеюсь.
– Не надо было тебе Никиту домой к себе приводить.
– Да просто нужно было, зная моих предков, раньше его выпроводить. Я даже позвонить им не догадалась! – ругала себя Инна. – Совсем у меня крышу от Ника сорвало!
Она нисколько не сожалела о содеянном, а только злилась на своих родителей за то, что вернулись не вовремя и устроили ей настоящую выволочку. Жизнь с ними ее уже просто достала, но от них никуда не денешься, придется терпеть.
– А Никита тебя не защитил? Мог бы по-мужски взять весь огонь на себя! – возмутилась Вика поведением парня.
– Какой там! Он и рта не успел раскрыть, как отец взял его за шкирку и вытолкал из дома, как дворнягу, – вступилась за него Инна. – Надо будет ему позвонить, как он там.
Но Вика была права. Никита мог бы сделать хотя бы попытку, чтобы повести себя, как настоящий мужчина. Он с гордостью сам присвоил себе это звание, а оправдывать его пока еще не научился. Парень даже не попробовал оказать сопротивление, а когда очутился за дверью, то испытал облегчение оттого, что буря миновала. Молодому человеку, в отличие от его подружки, даже в голову не пришла мысль позвонить ей, чтобы убедиться, что с девушкой все в порядке. Наоборот, он решил с ней завязывать, пока ее отец, чего доброго, и впрямь, не поколотил его.