Пари
Шрифт:
— Не очень-то он умен, этот певец, — хмыкнул Меллход. — Такие стишки любой трактирный музыкант сложит. Надо было не золотом ему заплатить, а плеткой…
— Позже переложат эту песню на другую музыку, подберут слова получше,
— ответил ему Таминад.
Недовольно
— Силен! — качает головой князь. — Хотя и скверно написал, а как быстро все разучили!
Так они доходят до окраины города. Ветер доносит до них обрывки разговоров, волны разнообразных запахов, плывущих над городом. Совсем немного до рассвета.
Что-то колеблется внутри Меллхода… Он кладет руку на теплую рукоять подаренного меча. Что-то сильно беспокоит его… Что же?
Его недавний знакомый смотрит туда, откуда через несколько минут вырвутся первые ослепительные лучи солнца.
Вот он, перед тобой, шепчет Меллходу его жадность. Пока не взошло солнце, он беззащитен! Требуй от него чего угодно — он все выполнит! Ну же!
На миг потеряв контроль над своими чувствами, Меллход действительно тихонько подходит к Таминаду со спины, аккуратно извлекая меч из ножен. Тот не обращает на него внимания.
Меч словно обжигает ему руки. Тут же его всего сводит неожиданной судорогой. Меч выпадает из рук и вонзается в землю.
Впервые Таминад обращает на него внимание.
— Певец превзошел самого себя, Меллход, — говорит он и Меллход с трудом поднимается с колен, тщетно стараясь разогнуть скрюченные
— Ты нарушаешь свое собственное слово! — выдавливает из себя Меллход, поднимаясь на негнущиеся ноги. — Ты давал клятву!
— Вовсе не я, — Таминад поворачивается к князю лицом. — Тебе не приходило в голову, князь, что нас питает? Почему мы так сильны и живем дольше всех смертных? Откуда мы берем силу?
Князь смотрит на него с ненавистью и страхом.
— Легенды, предания, все, что вы знаете о нас — вот что нас кормит. Певец создал еще одно предание. Хочешь услышать его конец?
Неожиданно гул ярмарки вновь накатывает на Меллхода, но среди шума он различает звуки лютни и слова песни.
За жадность свою стал Меллход, в назиданье потомкам, Отвратительным чудищем, жадным до вида сокровищ.
До поры разоряющим страны, обращающим в пепел жилища…
— Там поется еще много интересного, Меллход, — спокойно сказал Таминад и первый луч солнца осветил его спину. — Ты попал в историю, князь
— судя по всему, твои соотечественники не очень-то тебя жалуют, коли так с тобой обошлись.
— Ты… все равно… бессилен передо мной, — проскрежетал Меллход, тяжело приподнимаясь на чудовищно разросшихся руках. Его крылья скрежещут где-то над его спиной — вот-вот сможет взлететь!
— Разумеется, — отвечает Таминад и контуры его фигуры озаряются ослепительным свечением. — Если только люди не дадут тебе другого имени.
И исчезает.