Парижане. История приключений в Париже
Шрифт:
• «Трахни ты, или трахнут тебя».
(Сюда же: «Включай мозги так же часто, как расстегиваешь штаны» и «Занимайся любовью снова и снова».)
Эти лозунги отражают знакомство с теориями Райха, Фуко и Лакана. Эротическая активность концептуализирована в форме социополитической конкуренции. Лозунг «трахни», богохульно взятый из Евангелия от Иоанна, 15: 12, позднее в других формах будет применен к профессиональной деятельности в бизнесе и на финансовых рынках.
• «Если ты встретишь копа, врежь ему по роже». (Сюда же: «Счастье – это домовладелец
Эти лозунги отражают присвоение пролетарских форм общения и их маркировку буржуазной иронией. Существительное женского рода «сука», использованное применительно к мужчине, нацелено на то, чтобы усилить оскорбление. Только первый из этих лозунгов содержал практическую рекомендацию.
20
В понедельник 13 мая к бунту присоединились рабочие, что казалось победой студенческой пропаганды. Профсоюзы были застигнуты врасплох и сделали вид, что призвали к однодневной всеобщей забастовке. Само правительство было в состоянии хронической нерешительности. Студенческая демонстрация дала толчок к массовым беспорядкам, которые напрямую угрожали власти профсоюзов и экономической стабильности государства. Этот стихийный альянс рабочих и интеллектуалов был тревожным и напоминал об успешных революциях 1830 и 1848 гг.
Студенты собрались на Восточном вокзале и пошли по бульвару Маджента. Когда демонстрация проходила перед штаб-квартирой социалистической партии, на балконе появились несколько пожилых социалистов с поспешно сделанным транспарантом, провозглашающим «солидарность со студентами». Студенты в ответ начали скандировать: «Оп-пор-ту-нис-ты!» и «Бюрократов – на улицу!». Приведенные в замешательство этим анархистским презрением к политическим традициям и отсутствием уважения к возрасту, социалисты в смущении скрылись за окнами. Однако политик-социалист Франсуа Миттеран присоединился к демонстрации и предложил себя в качестве компромиссного кандидата в случае президентских выборов.
На площади Республики студенты соединились с рабочими. Толпа (по официальным оценкам, двести тысяч человек) двигалась по улице Тюрбиго к площади Шатле и левому берегу вместо того, чтобы следовать традиционному направлению маршей рабочих (от площади Республики к площади Бастилии). Прошло несколько часов, прежде чем голова колонны достигла площади Денфер-Рошро, пройдя по бульвару Сен-Мишель.
21
Коммунистическая газета «Юманите» осуждала студентов как «сомнительных элементов» и «буржуазных леваков». Всеобщая конфедерация профсоюзов (ВКП), находившаяся под влиянием коммунистов, называла их «псевдореволюционерами на службе буржуазии». Но на молодых рабочих большого завода «Рено», расположенного в Булонь-Биянкур (коммуна в западном, самом густонаселенном пригороде Парижа. – Пер.), произвела впечатление спонтанность действий студентов. И хотя им казалось странным жаловаться на университетское образование, они сочувствовали их веселой анархии. Некоторые молодые рабочие приходили на работу без своих синих спецовок: на одних были кожаные куртки, на других – пиджаки, которые были униформой, строго закрепленной за служащими управленческого звена высших рангов. Они устали от настойчивых требований профсоюзов следовать «партийной линии» и не очень возражали против того, чтобы самим стать буржуа.
Демонстрация прошла через округ Тампль, где к ней присоединились улыбающиеся алжирцы, которые видели, как членов их семей убивали парижские полицейские в 1961 г.; они тоже стали скандировать: «CRS – SS!» Тысячи школьников шли в безупречном порядке, поделенные на округа, с аккуратно написанными транспарантами, призывающими к «демократической реформе системы образования». Они прошли по кварталу Марэ, где в разрушающихся дворцах забытой цивилизации обитали воинствующие рабочие и неимущие интеллектуалы-буржуа. Активистам третьего и четвертого округов было не привыкать проводить конец недели в полицейском участке после того, как они нарисовали последний выпуск своей «стенгазеты» на стенах рынка Анфан Руж на углу
Достигнув договоренности с полицией, распорядители от ВКП контролировали марш, который по решению профсоюзов должен был быть мирным, и приглядывали за школьниками, анархистами и группами рабочих и студенческих активистов. Студенты скандировали: «Власть рабочим!» и «Прощай, де Голль!». Транспаранты профсоюзов гласили: «Защитим нашу покупательную способность».
22
Когда в 17.30 голова колонны достигла площади Денфер-Рошро, произошло нечто, что в тот момент показалось переломным моментом, хотя теперь в этом можно увидеть подтверждение, по сути, буржуазной цели бунта. Распорядители от ВКП образовали живую цепь и стали мешать студентам продолжать марш. Студенты собирались провести самый крупный митинг, который когда-либо проходил на Марсовом поле со времен введения Робеспьером праздника Верховного Существа в 1794 г. Громкоговорители просили толпу разойтись, рекомендовали соблюдать «порядок, спокойствие и достоинство». Когда студенты отказались разойтись по домам, члены ВКП стали сбивать их с ног и вырывать транспаранты у них из рук.
Только несколько тысяч студентов дошли до Марсова поля. Посидев на траве у Эйфелевой башни, послушав речи, студенты снова заняли Сорбонну, в то время как профсоюзные лидеры пошли по домам и стали готовиться к переговорам с правительством.
23
Теперь Париж вступил в период радостного хаоса. Несмотря на профсоюзы, всеобщая забастовка продолжалась. Вскоре за бензином выстроились очереди, а с улиц исчезли «ситроены», «форды», «пежо», «рено» и «симки». Парижане заново открывали для себя свой город и заговаривали друг с другом на улицах. Пустые железнодорожные пути сияли на солнце, рыбакам на Сене и канале Сен-Мартин не мешали волны от проплывающих барж. Даже магазин «Монопри», супермаркеты которого, расположенные в подвальных помещениях, произвели нечто вроде революции в розничной торговле, работая по понедельникам, оставался закрытым.
После двух недель всеобщей забастовки над городом нависла угроза нехватки сигарет, но рабочие и студенты стояли на своем. Они организовали производство сигарет, сделанных из брошенных окурков, которые продавались упаковками по четыре штуки по приемлемой цене, равной четырнадцати сантимам.
24
Во время забастовки протесты продолжались, но в воздухе уже витала ностальгия по бунтам. Ночь с 23 на 24 мая была названа второй «ночью баррикад». Студенты рассчитывали отпраздновать годовщину Парижской коммуны поджогом ратуши Отель-де-Виль, но тайные агенты, одетые в кафтаны и куртки Мао, предупредили властей, и полиция вывела огромный скоростной бульдозер, позаимствованный в армии. Тогда студенты, рабочие и безработные собрались на Лионском вокзале и разрозненными группами отправились на правый берег, где подожгли Парижскую фондовую биржу и напали на пожарных, приехавших гасить огонь.
Впечатления от этих событий впоследствии будут цениться как воспоминания об исключительном опыте и многократно пересказываться детям, внукам и исследователям: вой сирен, глухой шум вертолетов, летящих над крышами домов, звук обутых в башмаки ног, шагающих по улицам, параллельным главным магистралям, едкий запах слезоточивого газа, блестящий черный пластик плащ-накидок и полицейских дубинок, скользкая слякоть расплющенных бутербродов. Чувство бесценного, неповторимого опыта усиливалось физическим преображением студентов: они выглядели измученными, невыспавшимися людьми с сомнительной репутацией. Их лица были покрыты тальком или скрыты под масками из носовых платков, вымоченных в лимонном соке, которые были защитой от газа. В вихрящихся клубах химикатов улицы современного Парижа выглядели как части старых революционных предместий или – если напрячь воображение – как сцены из вьетнамской войны в «Пари матч».