Парижская вендетта
Шрифт:
Элиза сидела в мягком кресле слева от витрины с четырьмя папирусами. Тишину салона нарушал только треск горящих поленьев. На вечер обещали снегопад. Прекраснейшее время года зима! Особенно в деревне, где все, что тебе дорого, рядом.
Осталось всего два дня…
Эшби сейчас в Англии. Готовится. Несколько месяцев назад, полагаясь на его компетентность, она дала ему ряд заданий. Неужели он не оправдал доверия? А ведь от его действий зависит успех затеи.
На вопросы Торвальдсена Элиза не ответила — вывернулась. И прочитать папирусы не дала. Не заслужил он такой чести. Впрочем, как и члены клуба. Эти тексты были священны для семьи. Раздобыл их Поццо ди Борго
В общем-то, его жалобы никого не интересовали.
К тому времени Наполеон утратил силу. Европейские монархи мечтали, чтобы некогда могущественный император как можно скорее умер. Естественной смертью. Казнь или убийство добавили бы ему ореол мученика, а вот заточение на отдаленном острове в Атлантическом океане — самое то.
Их ожидания оправдались. Всего за пять лет Наполеон угас.
Элиза подошла к надежно защищенным витриной древним посланиям. Перевели их давным-давно. Она помнила наизусть каждое слово. Поццо ди Борго сразу догадался о скрытом в текстах потенциале. Увы! После свержения Наполеона Францию лихорадило: монархии уже не доверяли, для демократии еще не настало время.
Пользы от папирусов тогда было немного.
Авторство текстов действительно установить не удалось. Она лишь знала, что написанное — правда.
Элиза выдвинула расположенный под витриной ящик, где хранились переводы с коптского на французский. Через два дня к тайному знанию приобщатся и члены Парижского клуба. Она перебирала распечатанные страницы. Сколько здесь мудрости! Сколько удивительной простоты! Можно перечитывать без устали.
Война — мать прогресса. Свободомыслие и новаторство — лишь два из многих ее детищ. Война — движущая сила общества, надежный рычаг, обеспечивающий стабильность. Угроза войны — прочнейший фундамент власти: чем серьезнее угроза, тем он крепче. Пообещай народу защиту от врага, и он охотно тебе подчинится. Если угроза войны исчезнет или обещание защитить звучит неубедительно, власти конец. Война — это безграничная преданность народа. Без войны власть нежизнеспособна: она существует до тех пор, пока правитель способен развязать войну. Агрессия общества — это позитивная сила, которая обеспечивает верность народа, и лучший способ борьбы с инакомыслием. Война направляет агрессию общества в одно русло. Однако вечная война, как и длительный мир, невыгодна. Самое лучшее — только угроза войны, создающая осязаемую, гнетущую атмосферу тревоги, без которой власти долго не продержаться. Подготовка общества к войне обеспечивает длительную стабильность.
Поразительно, что античный ум посещали настолько современные мысли!
Для сохранения власти необходима ужасная опасность, надвигающаяся извне, правдоподобная и достаточно серьезная, чтобы посеять во всех прослойках общества абсолютный страх. Без такого страха власть рухнет. Переводя общество в состояние мира, для отвода агрессии нужно заполнить образовавшуюся социологическую и политическую пустоту суррогатами войны. Они должны быть реальны и неодолимы — иначе переход не удастся.
Элиза положила перевод на стекло.
В эпоху Поццо ди Борго, в середине XIX века подходящих заменителей войны не было — война господствовала повсюду. Сначала региональные конфликты. Потом два раза полыхнуло по всему миру.
Теперь ситуация изменилась. Суррогатов — на любой вкус. Даже слишком много. Тот ли она выбрала?
Кто бы знал!
Элиза
Она почтительно раскрыла заветную книжечку, которую достала из сумки сразу после ухода Торвальдсена. Несколько раз глубоко вдохнув, выбрала вопрос: «Предатель или верный союзник мой друг, на которого я так полагаюсь?» — и громко зачитала его полыхающему в камине огню. Только слова «мой друг» заменила словом «Торвальдсен».
Сосредоточившись, с закрытыми глазами она начертила пять рядов палочек, затем пересчитала их и составила комбинацию точек.
Узор отправил ее на страницу «Н». «Друг, словно щит, прикроет тебя от опасности».
Элиза устало сомкнула веки.
Она так доверяла Грэму Эшби, посвятила его в свою тайну… Что она о нем, собственно, знала? Что он аристократ и профессиональный кладоискатель. И тем не менее Ларок передала ему уникальную информацию — ключ к потерянным сокровищам Наполеона. Зацепки, которые, начиная с Поццо ди Борго, переходили в ее семье по наследству, от родителей к детям.
Проведя последние двадцать лет жизни в бесплодной погоне за кладом, Поццо ди Борго в конце концов сошел с ума. Потомкам достались его записи — те самые, что теперь в руках у Грэма Эшби.
Безрассудство?
Элиза вспомнила ответ на вопрос о Торвальдсене.
«Друг, словно щит, прикроет тебя от опасности».
Возможно, не такое уж безрассудство…
ГЛАВА 30
Париж
Наверху прогремели выстрелы — не то пять, не то шесть. Зазвенело посыпавшееся стекло.
Малоун быстрым шагом шел через залы, не обращая внимания на экспонаты, отражающие тысячелетнюю историю Франции: изысканные предметы искусства, цветные алтарные картины, замысловатые металлические изделия, гобелены… Выход из третьего зала вел в коридор длиной примерно в двадцать футов, с паркетным полом и кессонным потолком. В правой стене светились две витрины с письменными принадлежностями и медными инструментами, а между ними открывался проход в следующий зал. По левую сторону располагалась арка и балюстрада — отсюда женщина и звала на помощь.
В дальнем конце коридора, пятясь задом, появился крепыш.
Его явно интересовала другая мишень, пока он не оглянулся и не заметил вооруженного мечом и щитом Малоуна. Молниеносно развернув пистолет, крепыш выстрелил.
Коттон выставил щит и пригнулся. По металлу клацнула пуля. Он отбросил тяжелую железку в сторону, перекатился по полу в соседний зал и быстро вскочил на ноги.
Судя по стуку шагов, Крепыш направлялся сюда же. Малоун торопливо огляделся. Выбора нет. Вокруг одни витрины да алтарные изображения. Обратно путь отрезан.
И он ринулся в следующую комнату.
Женщина ловко поймала в маленькие ладони брошенный Сэмом пистолет и осторожно шагнула вперед. Двери обоих залов располагались перпендикулярно друг другу, что давало ей прикрытие от засевших в красной комнате преследователей. Слегка высунувшись из-за угла, она прицелилась. Грохнули два выстрела.
Зазвенело стекло очередной разбитой витрины.
Коллинз рискнул выглянуть. Один из бандитов метнулся на другой край комнаты и, пока он бежал к другой витрине, женщина снова попыталась его подстрелить.