Парижские могикане. Том 2
Шрифт:
— Как в истинном раю, господин Сальватор.
— Если не считать того, что в нем поселился дьявол. Впрочем, этот вопрос ты сама будешь улаживать с Господом. Я не вмешиваюсь. Ну, а ты, Рождественская Роза? Нравится тебе здесь?
— Очень! До сих пор не могу поверить, что это не сон, хотя иногда мне кажется, что я жила здесь всегда.
— Значит, ты ничего больше не желаешь?
— Ничего, господин Сальватор, кроме счастья вам и княжне Регине, — отозвалась Рождественская Роза.
— Увы, дитя
— С вами не случилось несчастья? — забеспокоилась девочка.
— Нет, — ответил Сальватор. — Это как раз счастливая половина твоего пожелания.
— Значит, несчастна княжна? — спросила Рождественская Роза.
— Боюсь, что так.
— Ах, Боже мой! — со слезами на глазах воскликнула девочка.
— Подумаешь! — заметил Баболен. — Она же фея! Стало быть, все образуется.
— Как можно быть несчастной, имея двести тысяч ливров ренты? — с недоумением спросила Броканта.
— Тебе это непонятно, правда, Броканта?
— Нет, могу поклясться! — сказала та.
— Слушай, мать, у меня идея! — воскликнул Баболен.
— Какая?
— Если фея Карита несчастлива, значит, она хочет чего-то такого, что никак не происходит.
— Возможно.
— Так разложи на нее большую колоду!
— С удовольствием! Мы многим ей обязаны. Роза, подай карты.
Роза хотела было исполнить приказание. Сальватор ее остановил.
— Не сейчас, — сказал он. — Я пришел не за этим. Он обернулся к старухе:
— Послушай, Броканта, мне надо с тобой поговорить.
— В чем дело, господин Сальватор? — спросила цыганка с беспокойством, никогда ее не оставлявшим; причины этого беспокойства следовало усматривать в указах полиции о колдуньях.
— Ты помнишь последнюю ночь карнавала перед Великим постом?
— Да, господин Сальватор.
— Помнишь, как я приходил к тебе в семь часов утра?
— Отлично помню.
— Помнишь, что предшествовало моему визиту?
— Перед тем как вам прийти, я послала Баболена к школьному учителю в предместье Сен-Жак.
— Совершенно верно. Теперь вспомни-ка хорошенько: зачем ты его посылала к учителю?
— Передать письмо, которое я выловила в канаве на площади Мобер.
— Ты уверена в том, что говоришь?
— Совершенно уверена, господин Сальватор.
— Молчи, ты лжешь!
— Клянусь вам, господин Сальватор…
— Повторяю: ты лжешь! Ты же сама мне говорила, а теперь забыла, что это письмо упало из окна кареты, которая проезжала мимо.
— И правда, господин Сальватор, но я не думала, что это имеет какое-то значение.
— Письмо ударилось о стену и упало возле тумбы, на которой стоял твой фонарь. Ты услышала, как что-то звякнуло о камень, тогда ты взяла в руки фонарь и стала искать.
— Вы,
— Ты знаешь, что я всегда нахожусь там… Итак, если письмо ударилось о стену и ты это услышала, значит, в письмо было что-то завернуто.
— В письмо? — переспросила Броканта, догадавшись наконец, куда клонит Сальватор.
— Да, и я тебя спрашиваю, что в него было завернуто.
— Что-то в самом деле в нем было, — отвечала Броканта, — но я уже не помню, что именно.
— Так!.. К несчастью, помню я: в письмо были завернуты часы.
— Правильно, господин Сальватор, маленькие такие часики, уж такие маленькие, такие маленькие…
— … что ты о них забыла! Что ты с ними сделала? Отвечай!
— Что сделала?.. Не помню, — пролепетала Броканта, заслоняя собой Рождественскую Розу, у которой на шее блестела цепочка.
Сальватор схватил старуху за руку и заставил повернуться.
— Отойди-ка! Что это у Рождественской Розы на шее? — спросил он.
— Господин Сальватор… — замялась Броканта. — Это…
— Это часы, которые были завернуты в письмо! — воскликнула девочка, сдергивая цепочку с шеи.
Она протянула часы Сальватору.
— Ты хочешь дать их мне, Розочка? — спросил молодой человек.
— Вы хотели сказать» вернуть их вам «, дорогой мой друг! Ведь они не мои, и я могу оставить у себя часы только до тех пор, пока их не потребует хозяин… Возьмите, господин Сальватор! — прибавила девочка со слезами на глазах, потому что в глубине души ей было жаль расставаться с очаровательной безделушкой. — Я их очень берегла, берите!
— Спасибо, малышка! Я забираю у тебя эти часы по причине, известной мне одному…
— О, я не спрашиваю, почему вы их забираете, дорогой господин Сальватор! — перебила его Рождественская Роза.
— Да они же стоят по меньшей мере шестьдесят франков! — вскричала Броканта. — Если я их нашла…
— Я подарю Рождественской Розе другие часы… И ты их будешь любить так же, как эти, правда, дитя мое?
— Даже больше, господин Сальватор, ведь это будет ваш подарок!
— Кроме того, вот тебе пять луидоров, Броканта. Купи ей теплое платье и шляпу. В первый же пригожий день я поведу ее на прогулку: девочке нужен свежий воздух.
— Да, да, да! — запрыгала Рождественская Роза, хлопая в ладоши.
Броканта недовольно ворчала. Но Сальватор пристально на нее взглянул, и она утихла.
Получив часы, ради которых он приходил, Сальватор шагнул к двери. Рождественская Роза взяла его за руку.
— Нет, нет, — возразил Баболен, ревностно исполнявший свои обязанности. — Господина Сальватора должен проводить я!
— Уступи мне на этот раз! — попросила Рождественская Роза.
— А как же я? — огорчился Баболен.