Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски
Шрифт:
Это первый человек в этом деле, который смог так меня провести. Помешанный на сексе, бестолковый и смешливый, привязчивый и надоедливый, любопытный и безвредный пакистанец, где ты? Из полутьмы смотрит холодное и жестокое ЛИЦО, имя которому — смерть. Это не патетика, это констатация факта, ибо за этим адвокатом числится очень многое.
Не дожидаясь, пока зазевавшийся Азат вытащит нечто блестящее из кармана, прыгаю на своего недавнего собутыльника и товарища по ночным приключениям. Прыгаю с места без подготовки, но девяносто килограмм с расстояния в два метра — это много
Оттолкнув ногой в сторону узкий нож, который Азат все-таки успел вытянуть из кармана, усаживаю пакистанца в кресло. Через несколько секунд его взгляд снова обретает живой и очень нехороший блеск.
— Если хочешь уйти живым, отвечай на вопросы. Иначе сломаю тебе шею и выкину в коридор. Тебя видели пьяным, поверят, что упал.
Азат едва заметно кивает. Ничего он не скажет, он сейчас прикидывает, как вырваться отсюда. И понимает, скотина, что шума я поднимать не могу.
— Микрофон ты ставил?
Азат молчит, бросив косой взгляд на низ шкафа. Видимо, там уже стоит новое устройство, раз он так боится говорить.
— У Лиз ты искал карточку журналиста, к которому я обратился?
Этот вопрос не столь важен, так что, подумав, Азат кивает.
— Эрнесто ты прикончил? Отраву в бренди ты подлил? Ты получил команду на мою ликвидацию?
Азат только щурит темные глаза. Ответы ясны.
— Назови вашего человека в нашей конторе.
Азат впервые подает голос:
— Я его не знаю.
— Тебя ведь предупреждали — сверну шею.
— Правда, не знаю. И шею не свернешь.
Правок, не сверну. Сегодня, во всяком случае. И полиции не сдам: ни одной улики против него нет. Мало кто сейчас находится в большей безопасности, чем это тип. Ладно, даст Бог, свидимся и посчитаемся.
— Убирайся отсюда. Совсем. На сборы — десять минут. Молись, чтобы мы с тобой больше не встречались.
Напоследок Азат откровенничает:
— И ты молись. Тебе повезло: я был уверен, что услышу тебя в коридоре.
Поднявшись с кресла, Азат выходит из номера.
Азат попал в список подозреваемых сразу, как только выяснилось, что в гостинице есть чужой. Против него был ряд косвенных факторов, которые даже вкупе не давали повода для категорического заключения, но заставляли к нему присмотреться: он приехал из наркопроизводящего региона, так называемого «золотого полумесяца», он влез в нашу компанию, он носил исключительно удобную маску для нанесения неожиданного и смертельного удара, и он намертво прилип ко мне в последние два дня.
Эта самая прилипчивость наводила на нехорошие размышления. Скорее всего, он действительно получил команду на мою ликвидацию. Как раз в тот момент, когда я расслабился, полагая, что есть время для передышки.
Поутру Азата в его номере не оказалось. Он оставил записку о том, что вынужден поехать в Амстердам к своему другу и вернется через неделю.
Пока удалось отделаться от Азата, но не от его хозяина, а потому лучше
Некоторую пикантность поездке придавало то, что Джой смогла уговорить руководителей семинара разрешить ей присоединиться к нашей группе. При этом, как я понял, она в основном ссылалась на свое намерение писать диплом на экономическую тему. В итоге мне пришлось вытерпеть несколько бестактных шуток, зато поездка обрела новые краски.
На острове от причала парома нас везут на автобусе. Потом мы минут двадцать идем через небольшой городок, по-голландски чистенький и тихий. С его окраины открывается вид на пологие серо-зеленые холмы, поросшие редким кустарником и деревьями. В просветах между холмами видна ровная полоса дамбы, закрывающая горизонт. Я не страдаю неврастенией и чрезмерно развитым воображением, но мысль о том, что от несметных масс серой враждебной морской воды меня отделяет относительно узкая полоска земли и чуть-чуть бетона, угнетает.
Небольшой отель спрятался среди холмов в полукилометре от окраины городка, но кажется совершенно изолированным. Он состоит из двухэтажного дома для гостей под черепичной крышей и еще одного здания, в котором уместились ресторанчик, бар и зал для приемов.
Размешают нас в просторных комнатах вполне современного стиля. Мне достается номер на последнем этаже под островерхой крышей. Через врезанное в скат крыши окно видна часть двора и хмурое голландское небо.
На острове я впервые за последнее время чувствую себя относительно спокойно. Количество туристов, добирающихся сюда на пароме, ограничено. К тому же отель наш находится на отшибе, и каждый человек здесь на виду.
Вечером первого дня мы до полуночи засиживаемся в ресторане отеля. Основная тема застолья — рассказы о своих странах студентам, которые работают в баре и ресторане. Благодарные слушатели то и дело предлагают нам пиво и вино «за счет заведения». Когда мы выходим под необычно ясное звездное небо, Джой уверенно берет меня под руку. Даже обычно невозмутимая китаянка Шам Шан кротко улыбается. Молчит только Лиз: она все дуется за ту шутку, полностью меня игнорирует и Бог весть когда заговорит снова.
Мне остается только подчиниться судьбе и вытерпеть чинный переход до спального корпуса под руку с чужой женой под перекрестными взглядами, к счастью, отчасти скрытыми темнотой.
Войдя ко мне в номер, Джой захлопывает дверь и тесно прижимается ко мне всем телом.
— Мы так давно не были вдвоем, я ужасно соскучилась.
— Я тоже. Но слушай, душа моя, ты не боишься, что…
— Я ничего не боюсь.
И она закрывает мне рот поцелуем, от которого останавливается дыхание и остатки благонравия и благоразумия испаряются.