Парижский десант Посейдона
Шрифт:
Инициативу перехватила Мадонна, решившая, что двум женщинам всегда легче договориться.
Серьезное заблуждение.
– Послушайте, милая. Вы стали соучастницей в тяжком преступлении - и не в одном. Я даже не знаю, какое из них хуже. Я рискую быть тривиальной, но вы можете облегчить свою участь… в общем, вы меня поняли, да?
– Хуже моей участи ничего быть уже не может. Мне все равно. Я ничего вам не скажу, не трудитесь напрасно. Кроме некоторых фактов биографии, если вам интересно. Вам все станет ясно.
– Вы не понимаете, -
– Вы не любите Россию и русских, вы обижены на судьбу за то, что вам выпало убогое прозябание в этой глуши. Возможно, были репрессированы. Допустим. Но в руках вашего недавнего гостя находится нечто, способное нанести вред не только России, но и всей Европе, да и не только ей. Вы подумали об этом? Вам наплевать на историческую родину?
По лицу женщины скользнула тень сомнения.
Но в следующее мгновение оно вновь закаменело.
– Если это случится, то, значит, Европа заслужила.
– Стало быть, все заслужили?
– Стало быть, так.
– И вы?
– А почему я должна быть исключением?
– Да он в райцентре, - махнул рукой Маэстро, которому надоели эти пустопорожние разговоры.
– Больше ему некуда податься. Мы же все равно это выясним, хозяюшка! Чуть позже, но выясним. А с вашей помощью было бы быстрее, и вам бы зачлось… да что с вами разговаривать.
Подошел Макс:
– Шеф, посмотрите.
Он держал в руках записную книжку. Командир взял ее, полистал. Дойдя до середины, задержался.
– Негусто, - заметил он.
– Как же вы так оплошали, Полина Карловна?
– Маэстро впервые назвал немку по имени.
– Молчите, как белорусский партизан, а телефоны записываете… и все они местные…
– Это не ваше дело, - отрезала хозяйка.
– Делайте что хотите. Но только имейте в виду: преступница я, не преступница, но постараюсь, чтобы вас наказали за беззаконие. Я дойду, если потребуется, до Европейского суда.
– Да нам не привыкать, - не удержался Макс.
– Смотри, как интересно, - Маэстро показал книжку Мадонне.
– Везде проставлены фамилии-имена, а этот номер сам по себе.
– Сейчас пробьем, - кивнула та.
Полина Карловна сидела как изваяние.
– Хреновый из вас конспиратор, - заметил Маэстро.
– Неужто не было возможности уехать на историческую родину? Теперь расхлебывайте…
* * *
Звонки не предусматривались, и стук в дверь тоже не предусматривался.
Поэтому в квартире никто, казалось, не шелохнулся в ответ на крадущиеся шаги по лестнице. За запертой дверью царила мертвая тишина.
День был в разгаре, и улицы уездного городка оживились - к неудовольствию Маэстро. Он не любил проводить боевые операции в гражданском окружении, но другого выхода не было.
Дверной глазок был немедленно заклеен жевательной резинкой.
Очевидно, в квартире оценили этот жест, потому что дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возникли два бритых лба, готовых провести разведку боем.
Первый
Второй перепрыгнул через труп и тоже открыл огонь. От его выстрелов Маэстро спас бронежилет, но на какое-то время у командира потемнело в глазах, и он присел на ступеньку.
Бритый лоб бросился вниз по лестнице и, едва миновав один пролет, в точности повторил судьбу своего товарища: Мадонна буквально снесла ему череп.
– Внутрь, - прохрипел Маэстро.
– Живо!
И двинулся вслед за Максом, пошатываясь.
Квартиру затянуло синеватым дымом - и не только из-за пальбы. Уже плясали языки пламени; окно было распахнуто настежь.
Быстро приходивший в себя Маэстро бросился к нему и, высунувшись по пояс, мгновенно углядел пожарную лестницу.
Все было ясно.
– На крышу!
– бросил он через плечо, высунулся еще дальше, ловко ухватился за перила и быстро полез наверх.
Спускаться было бессмысленно: на улице дежурил Гусар, мимо которого не пролетела бы и муха. Гусар снизу делал отчаянные жесты, показывая, что шеф выбрал верный маршрут, кто-то ушел поверху.
Подъем занял считаные секунды.
Вскоре Маэстро уже стоял на крыше; слева уже выбирались из чердачного окна Киндер и Томас, а между ними троими, посередке, бестолковой жердью стоял Николай Николаевич и совершенно не знал, к чему себя применить. Хозяин находился в полном смятении, обычное высокомерие слетело с него начисто.
Несмотря на то что в руке у Николая Николаевича был пистолет, у него явно не было намерения им воспользоваться.
– Брось пушку, старый дебил!
– крикнул Маэстро.
Николай Николаевич дико озирался по сторонам, не понимая, чего же от него хотят все эти ужасные люди.
Киндер спокойно, неторопливым шагом приблизился к нему и деликатно вынул пистолет из руки. Беглец не сопротивлялся.
– У него штаны мокрые, командир!
– удивленно сказал Киндер.
Маэстро, уже взобравшийся на крышу, с досадой сплюнул.
– Ну и контингент, - сказал он с отвращением.
– Выжившая из ума дура, старый трусливый осел…
– Не скажите, командир, - возразил Томас, все еще находившийся под впечатлением от пули, пролетевшей в дюйме от его головы.
– Те ребята были хоть куда, отчаянные.
Маэстро машинально ощупал грудную клетку.
– Да, и впрямь отчаянные… и где они?
Он приблизился к Николаю Николаевичу, которого трясло.
– Что же это вы, уважаемый, в ваши-то годы по крышам скачете? У вас старческое слабоумие плюс недержание мочи… Ну ничего, мы вам обеспечим санаторий. Пошел вниз! Домой, кому сказано!