Парижский вариант
Шрифт:
Тереза закрыла лицо руками:
– Папа! О нет!
Она метнулась к отцу.
– Господи… – пробормотал Марти, неловко похлопав ее по плечу. – Господи…
Всхлипнув, Тереза упала на колени рядом с телом, перевернула на спину. В груди Шамбора зияли два пулевых отверстия. Рубашку измарала кровь.
– Он жив, Джон? Скажи, что он жив?!
– Марти! – бросил Джон, опускаясь на колени рядом с ней и глядя на часы. – Компьютер! До полуночи две минуты!
Толстяк помотал головой, будто разгоняя туман перед глазами.
– Ладно… Джон.
Он рухнул в кресло Эмиля Шамбора и тут же забарабанил по клавишам.
Питер
– Рэнди, пошли. Кто-то должен прикрыть им спину.
Цэрэушница кивнула. Темные комбинезоны обоих растворились в тени на лестничной площадке.
Джон бегло осмотрел тело Шамбора.
– Похоже, обе пули пробили сердце. Прости, Тереза. Он умер мгновенно.
Актриса молча кивнула и заплакала.
Джон, покачав головой, поднялся и встал у Марти за спиной на случай, если от него потребуется какая-нибудь помощь, одновременно осматриваясь. По стенам оружейной были развешаны старинные доспехи, средневековые щиты и оружие. Помещение было обширным и изрядно заставленным старинной тяжелой мебелью. Под высоким потолком притулились несколько лампочек, даже не пытавшихся осветить оружейную полностью – добрых три четверти зала оставалось в темноте. Светильники жались к дверям. В сумраке терялись ряды деревянных ящиков – как рассудил Джон, с патронами.
– Быстрей, ты, чудище! – заклинал Марти молчаливый компьютер. – Хозяину перечить взялся? Паладина тебе не одолеть! Вот так лучше. И-й-есть, скользкая тварь! Ага! Изворачивайся, сколько влезет, беги, куда сможешь, но тебе не скрыться…
Он дернулся и замолк.
– В чем дело, Марти? – торопливо поинтересовался Джон. – Что ты нашел?
Он вгляделся в бегущие по экрану строки цифр и символов, но, хотя немного разбирался в программировании, ничего не сумел понять.
Марти подпрыгивал в кресле, словно на раскаленной сковородке.
– Змий! Дракон! Тебе не одолеть героя, рыцаря, воителя! Спокойно… спокойно… вот так… так… Ага! Попался, гнусный бармаглот, ты… Господи!
– Что-то случилось, Марти? Скажи!
Толстяк оторвал взгляд от экрана. Лицо его было белее муки.
– Эмиль выбрал снаряженную русскую МКБР. Снаряженную ядерной боеголовкой. И она… она запущена! – Он всхлипнул, снова глядя на экран, считывая информацию на лету. – Ракета уже в воздухе! Пошла!
Во рту у агента пересохло. Засосало под ложечкой.
– Куда она нацелена, Марти? Назови мне мишень!
Марти сморгнул.
– Омаха. – Он покосился на монитор, потом снова на друга. На лице его тревога боролась с отчаянием. – Мы опоздали.
Глава 40
Президентский самолет, перед посадкой в Омахе
Президент Кастилья разглядывал собственное одинокое отражение в иллюминаторе каюты. За бортом слитно ревели четыре турбины. Шасси президентского самолета легко коснулось посадочной полосы. Скоро и президент, и его соратники окажутся в безопасности, в надежно вкопанных в землю бункерах Стратегического командования армии США – как все его называли, СтратКома, – на базе ВВС Оффут. СтратКом был живым сердцем обороны: в его ведении находилось планирование, нацеливание и развертывание стратегических сил страны. Покуда НОРАД взирал
Кастилья перевел взгляд с туманной плоскости иллюминатора на взлетную полосу за ним: верно, по соседней полосе разгонялся, отрываясь от земли, реактивный самолет, очень похожий на президентский. Один такой был приписан к СтратКому; сейчас ему предстояло служить мишенью, отвлекая внимание любого противника, вздумавшего отыскать президента США.
Глубоко вздохнув, Кастилья попытался отогнать чувство вины. Столько людей своими телами прикрывали его, верней – его пост… Гигантская машина сбавляла ход. Он отвернулся от иллюминатора и снял с рычага микрофон громоздкого коротковолнового передатчика:
– Брэндон, как держитесь?
– Неплохо, Сэм, неплохо, – отозвался из своего бункера в Северной Каролине вице-президент Брэндон Эриксон. – А ты?
– Терпимо. Только взмок уже весь. Под душ бы…
– Как я тебя понимаю.
– Готов перенять штурвал, Брэндон?
– Не придется.
Президент безрадостно фыркнул.
– Всегда завидовал твоей уверенности. Ладно, свяжемся. – Он повесил микрофон и неловко поерзал в кресле. В дверь настойчиво постучали. – Войдите!
На пороге стоял Чак Орей. Ноги его не держали, лицо превратилось в пепельную маску.
– На проводе командный пункт СтратКома, сэр. Опытная противоракетная система… рухнула. Мы ничего не можем поделать. Мы беспомощны, сэр. Командующие сейчас консультируются с научниками, пытаются запустить систему снова… но особой надежды нет.
– Иду.
Шато-Ля-Руж, Франция
Сырой воздух древней оружейной звенел от напряжения. Через плечо Марти Джон тревожно вглядывался в экран. Было холодно и тихо; только доносились с нижних этажей башни приглушенные выстрелы да бешено постукивали клавиши под пальцами компьютерщика.
Джону ужасно не хотелось отвлекать друга, но он не удержался:
– Ты сможешь остановить ракету?
– Я пытаюсь, – прохрипел Марти так невнятно, словно от волнения забыл, как ворочать языком. Он на миг оторвал взгляд от монитора. – Черт, я слишком хорошо учил Эмиля! Он напортачил… а мне расхлебывать! – Он снова отчаянно забарабанил по клавиатуре, пытаясь найти дорогу к электронным мозгам ракеты. – Эмиль быстро учился… как я выяснил. О нет! Ракета прошла апогей… она на полпути через Атлантику.
Джон вдруг обнаружил, что его трясет. Нервы были натянуты, точно струны. Он вздохнул, пытаясь расслабиться, и успокаивающе положил руку на плечо Марти.
– Ты должен найти способ остановить… хоть как-нибудь… остановить эту ракету, Март.
Капитан Дариус Боннар бессильно привалился к стене, пытаясь удержаться в сознании. Окровавленная левая рука безвольно свисала, рану в боку зажимала стянутая жгутом рубашка. Большинство его ребят отстреливались от противника за углом, из-за баррикады, наспех сооруженной из тяжелой антикварной мебели. Слышно было, как генерал отдает команды, ободряет понурившихся. Боннар слабо улыбнулся. Он мечтал погибнуть в славном бою, где Легион сойдется с могучим врагом Франции… но эта мизерная по всем признакам стычка могла оказаться важнейшим сражением, а враг – главнейшим из всех. В конце концов, этот бой решит судьбу страны.