Парижское приключение

Эштон Элизабет

— Mademoiselle! Oh, mademoiselle!

Она бросилась к Рени, но споткнулась о ступеньки и упала. Гай, не поспевавший за сестрой, остановился и, сунув палец в рот, со страхом смотрел на распростертую фигурку сестры и на кровь, хлеставшую из раны на голове.

Рени осторожно подняла девочку на руки. Тонкое маленькое тельце ребенка обмякло, головка безжизненно свисала, глаза были закрыты.

— Она разбилась о камни! — встревоженно причитала мадам Дюбонне.

— Она без сознания. Рана очень серьезная. Где ее мать?

Оказалось, что мадам Рино куда-то ушла, оставив детей на попечение их тетки, но вскоре должна была вернуться. Мадам Дюбонне лишь беспомощно сжимала руки. Рени взялась

за дело. Она велела мадам отправить бонну с теплой водой и пластырем в детскую комнату, а потом вызвать врача. Гая она попросила провести ее в их комнату. Она осторожно промокнула кровь с раны. К счастью, рана была неглубокой. Мальчонка затопал вверх по ступенькам. У детей была небольшая комната, смежная с родительской.

— Это моя кровать, — гордо сообщил он, — а это ее.

— Хорошо, дорогой. Сними-ка покрывало.

Он решительно сдернул тяжелое покрывало, и Рени уложила Колетт. Она очнулась и слабо шевельнула губами.

— Не уходите… от меня…

— Конечно, милая, — пообещала Рени, убирая с ее лба темные кудряшки.

Бонна принесла все необходимое, и Рени промыла девочке рану. Вошла мадам, чтобы сообщить, что врач уже выехал.

— Как жаль, что ее матери нет дома, — вздыхала она. — Я не умею обращаться с детьми.

— Я побуду с ней, пока не вернется мадам Рино, — успокоила ее Рени. Мадам поспешила вниз, чтобы отпустить такси, в ее взгляде промелькнуло удовлетворение.

Колетт окончательно пришла в себя и, слабо цепляясь за платье Рени, настойчиво повторяла:

— Не уезжайте… Обещайте, что не уедете!

— Не уеду, — Рени присела на край кровати, и девочка, успокоено вздохнув, прижалась к ней.

Рени посмотрела на часы. Если она опоздает на поезд, Барри придет в ярость. Но она не могла оставить Колетт, пока не вернется ее мать. Тут до нее дошло, что Гай, забравшись на свою кровать, все это время пристально наблюдал за ее действиями, а сейчас вопросительно смотрел на нее:

— Она умрет?

— Нет, что ты. Нет. Разве ты не слышишь, она разговаривает. Очень скоро она поправится.

— Доктор спасет ее?

— Конечно, спасет. А сейчас беги, мне нужно уложить ее как следует. Увидимся с тобой попозже.

Он неохотно вышел из комнаты. Рени раздела Колетт и укрыла ее одеялом.

Приехавший врач не нашел ничего серьезного. Девочка получила легкое сотрясение мозга. Он сделал ей укол, предупредив, что она будет спать несколько часов, а он заглянет к ним завтра, и ушел. Рени села на стул рядом с кроватью. Колетт все еще сжимала ее руку и тихо бормотала, не отпуская от себя Рени. Очевидно ребенок чувствовал себя спокойнее в ее присутствии, и Рени решила подождать, пока та не заснет. Постепенно детская ручонка разжалась, черные ресницы прикрыли темные глаза — и Рени была свободна. Она склонилась над ребенком, прислушалась к ровному дыханию и осторожно поднялась со стула. Взглянув на часы, она поняла, что уже не успеет на поезд. Она стояла, глядя на спящую девочку, и размышляла, как ей поступить. Лучше всего, конечно, было бы переночевать в Париже, а утром отправиться в путь. Она не хотела ехать ночью, и ее комната пока была свободна. Но как сообщить об этом Барри? Будет он ждать се или уедет один? Если позвонить диспетчеру вокзала, он, наверное, смог бы как-то передать ее сообщение. Но она совсем не знает, как это делается здесь, во Франции. Она стояла и перебирала разные варианты, но тут из соседней комнаты до нее донеслись легкие шаги, и она облегченно вздохнула. Мадам Рино вернулась, и теперь она может оставить Колетт на нее. Рени быстро вышла в смежную комнату и лицом к лицу столкнулась с Леоном Себастьеном.

Эта нежданная встреча повергла ее в шок — она лишилась дара речи и соображения, она стояла, ошеломленная,

то краснея, то бледнея; ее сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. В последний раз она видела его в салоне, и в этот же вечер мадам Арно своими откровениями разбила ее сердце. С тех пор, как она ни старалась забыть его, она грезила о нем во сне и наяву. Как всегда, когда она какое-то время не виделась с ним, ее опять поразила красота Леона, хотя он был бледен и выглядел усталым. В его темных глазах таилась страсть, но она погасла, не встретив отзыва Рени, и Леон помрачнел. У него было одно преимущество — он знал, что увидит ее снова, — но сейчас ее реакция огорчила его.

— Леон, — тихо сказала Рени, и сама не узнала свой голос. Она невольно назвала его по имени.

Он принужденно поклонился ей.

— Lui-meme [49] .

Она вспомнила о Колетт и, приложив палец к губам, обернулась назад. Он перевел взгляд на кровать, стоявшую напротив двери, увидел спящую девочку, и его лицо смягчилось. Похоже, ему уже рассказали о происшествии.

— Малышка уснула? — шепотом спросил он.

Рени кивнула. Они вошли в комнату и встали рядом с кроваткой Колетт. Он смотрел на ребенка, и его глаза светились такой нежностью, что Рени невольно прошептала:

49

Он самый (франц.).

— Вы любите детей?

— Очень. Не могу видеть, когда им больно.

Он легонько дотронулся до щеки девочки. Рени была тронута до глубины души, вдруг увидев в нем то, о чем никогда не догадывалась. С такой же любовью они могли бы смотреть на свою маленькую дочку. Рени шепотом передала Леону слова врача. Он вздохнул еще раз, взглянул на девочку и направился к двери.

— Мадам Дюбонис говорит, что ее мать должна вернуться с минуты на минуту, — сказал он. — А вы, пока она спит, спокойно можете оставить ее одну.

Он стоял в дверях, явно ожидая, что Рени последует за ним, но она колебалась. Она гадала, зачем он пришел и как он узнал, что она здесь. Она решила, что больше никогда не увидит его, но сейчас, когда он стоял рядом, она каждой клеточкой своего тела чувствовала его близость. Рени изо всех сил старалась выглядеть равнодушной.

— Я не думаю, что могу оставить ее, пока…

Но Леон, не обращая внимания на ее смущение, крепко взял ее за локоть и решительно повел через смежную комнату в коридор. Он не отпускал ее до тех пор, пока свободной рукой не закрыл за собой дверь комнаты. Рени, чувствуя, как эти сильные, цепкие пальцы сжимают ее локоть, совсем пала духом. Она потерла локоть и попыталась справиться с трясущимися губами.

— А сейчас, мадемуазель, объяснитесь, пожалуйста, что означал ваш самовольный отъезд и почему вы не оставили адреса?

В нем не осталось и следа от былой мягкости, его голос звучал холодно, из-под нахмурившихся бровей смотрели строгие глаза. У Рени душа ушла в пятки, она чувствовала себя школьницей, прогулявшей урок.

— Но… я же послала вам записку, — едва выговорила она. Он презрительно махнул рукой.

— Это нелепая писулька!

Он прав — она тогда действовала под влиянием момента, и ее прощальная записка была совершенно дурацкой. Ей вдруг стало стыдно за свой опрометчивый поступок. Прежде чем уезжать, ей следовало бы собраться с духом и поговорить с ним. Ее союз с ним, каким бы он ни был, носил деловой характер, а люди дела не должны поддаваться эмоциям. Она вела себя как маленькая девочка. Сейчас ей придется рассказать о встрече с Антуанеттой. Рени думала, с какого конца приступить к этой теме, и, чтобы выиграть время, спросила: