Парижское счастье
Шрифт:
— Рад, что я в безопасности, — криво ухмыльнулся Джонно. Если бы он мог относиться ко всему так же непринужденно, как она! Однако ему почему-то казалось, что пустить Камиль Дэверо на его кухню гораздо страшнее, чем пытаться объездить дикого быка на родео.
Порхая по кухне Джонно Риверса и колдуя над ужином из тех продуктов, которые обнаружились в холодильнике и шкафчиках, Камиль испытывала наслаждение. Тонко нарезанная говядина, лук, перец, морковь и сельдерей, приправленные сладким соусом чили, быстро превратились во вкусное рагу в азиатском
Что она вообще здесь делает? Почему делит ужин с этим загадочным, прекрасным мужчиной, с которым познакомилась только утром? Большую часть дня она преимущественно воевала с ним. И что же? Теперь они вдвоем сидят в огромном пустом доме и едят приготовленное ею рагу, а впереди целая ночь.
Он все время бросает на нее застенчивые взгляды. И у нее внутри все закипает.
Они поужинали в напряженном, тревожном молчании. Камиль хотела расспросить Джонно о том о сем, но побоялась, что вопросы на тему «расскажите о себе» превратили бы вечер в свидание. Этого еще не хватало! Джонно и так слишком насторожен из-за всех этих искательниц мужей, свалившихся на его голову. Даже намек на то, что он ей нравится, разозлит его. И ей укажут на дверь. Тогда прощай статья. А следовательно, прощай карьера.
И потом, с какой стати ей увлекаться им? Для этого нет никаких поводов. Они принадлежат к разным мирам. У них нет ничего общего.
Но Камиль уже поймала себя на том, что ни с кем не ощущала такой близости. В его глазах полыхал дикий огонь, когда он смотрел на нее. Она никогда не была косноязычной, но тут словно утратила дар речи и не могла подыскать слов...
Когда ножки его стула заскрипели и Джонно вскочил на ноги, девушка облегченно вздохнула.
— Слышите, грузовик с вашими бычками приехал?
Он метнулся к вешалке, прибитой к задней двери, где висел его тяжелый плащ.
— Сейчас вам необязательно выходить на улицу. Там холодно. И в темноте вы все равно ничего не разглядите.
— Даже и не думайте, что я останусь в доме! — воскликнула Камиль. — Я хочу видеть, как привезли моих малышей. Подождите минутку, я только сбегаю за курткой в комнату.
На улице действительно похолодало и совсем стемнело. Облака закрыли луну. Свет фар громадного грузовика резал тьму яркими лучами. Он медленно катился по колеям к скотному двору. Девушка с восхищением наблюдала за мастерскими движениями шофера, когда тот подогнал грузовик задом к довольно узкому пандусу.
— Ждите здесь, — скомандовал Джонно. — Мы же не хотим напугать животных в темноте. Не дай бог, еще упадут и ноги сломают. Вы не представляете, что такое разъяренный от боли бык.
Она обрадовалась возможности оставаться в тени, пока он говорил с шофером. Фары грузовика светили уже не так ярко, и, как и предсказывал Джонно, практически ничего не было видно. До нее доносилось лишь тихое фырканье и редкое мычание бычков, которые терпеливо ждали в кузове. Потом послышалось громкое лязганье открывающихся дверей. Раздался низкий мужской голос:
— Пошли! Пошли!
Копыта застучали по металлическим сходням.
В неясном свете
Она даже начала придумывать им имена... Роланд, Симус, Бруно, Фред, Джо, Ланс, Алонцо...
Мужчины перебрасывались фразами только при необходимости, говорили как можно тише. Камиль вспомнила, что Джонно предупреждал: очень важно не напугать их. С ними нужно обращаться очень аккуратно...
Раньше она представляла себе скотоводов весьма смутно. В ее понятии они были загорелыми, громогласными пастухами, сидящими верхом на коне, с позвякивающими шпорами и свистящим в воздухе хлыстом. Они не стали бы торчать на холоде ночью, чтобы убедиться, что скот случайной знакомой доставлен и размещен как следует.
В голове Камиль вертелся один вопрос: интересно, а как он ведет себя с женщиной, которая ему дорога?
Следующим утром ее разбудил смех — хриплый клекот птицы кукабурра в эвкалиптовых деревьях за окном. Камиль потянулась. Глаза отказывались открываться в такой ранний час. Из-под полузакрытых век она увидела жемчужные лучи рассвета, проникающие в комнату сквозь белые деревянные ставни.
Девушка зажмурилась и замерла, слушая птиц, неистовствовавших на ветках. Их громкий гогот все нарастал, потом затихал и внезапно взрывался с новой силой. Она не удержалась от улыбки. В Кингс-Кроссе кукабурры не пели.
Вдруг ни с того ни с сего Камиль вспомнила, что когда-то уже лежала вот так в постели в деревенском доме, проснувшись от смеха. Боже правый! Она совсем забыла о тех далеких каникулах, которые провела в доме подруги, с которой училась в одном пансионе.
Энн Пейдж жила на овцеводческой ферме на плато штата Новая Англия. Камиль видела себя девочкой в постели гостевой комнаты в доме Пейдж. И слушала незнакомые утренние звуки проснувшегося семейства.
Энн, ее родители и брат уже встали и собрались в кухне, чтобы позавтракать. Они смеялись. Легко, беззаботно, счастливо.
Горькие слезы хлынули по щекам Камиль. Ее родители никогда так не смеялись. У них никогда не находилось времени, чтобы поесть вместе, не говоря уже о том, чтобы всей семьей просто радоваться новому утру.
И вот теперь, много лет спустя, она лежала в гостевой комнате «Райской долины» и снова пыталась вспомнить хотя бы один случай из своего детства, когда она смеялась вместе с родителями.
Но она не могла вспомнить ничего такого. В памяти всплывали только яростные споры и ссоры родителей. Нужно будет обязательно расспросить отца при встрече. Должны быть в ее прошлом и добрые, хорошие моменты.
Непременно должны быть!
Джонно уже заканчивал завтракать, когда в кухню вошла Камиль. На ее лице читалась готовность работать. Выглядела она не менее восхитительно, чем накануне днем или вечером. Что совсем не обрадовало его. Потому что это предвещало лишь одно: предстоящий день будет не легче прошедшего.