Парижское Танго

Холландер Ксавьера

Когда мы вошли в гостиницу, консьержка вопросительно посмотрела на меня. Я забыла, как странно выгляжу в сопровождении неопрятно выглядевшего, заросшего хиппи в рваной одежде. Однако, она любезно согласилась обменять мой одноместный номер на двухместный на две ночи. Отель был переполнен, поэтому мне нужно было через двое суток снова вернуться в одноместный номер.

Когда вошли в комнату, Мигель на сорок пять минут скрылся в ванной. Появился он совершенно другим человеком — добела отмытым и мокрым после купания. Он не только тщательно отскребся, но даже чуть-чуть укоротил шевелюру, обстриг ногти, побрился и почистил зубы. Но что за зрелище после этого представляла ванна! На полу настоящее половодье,

всюду песок и волосы.

Чистый и свежий, Мигель стоял на пороге, робко улыбаясь мне. У него было гибкое, золотисто-коричневого оттенка тело с легкой светлой полоской вокруг чресел, куда сквозь плавки не смогло добраться солнце. На теле почти не было волос, а его пенис был небольшим, очень деликатным.

Пока он вытирался досуха, я убрала ванную и приняла душ. Затем мы вздремнули. Он заснул сразу же, как только его голова дотронулась до подушки. Мне доставляло удовольствие наблюдать за ним, спящим и удовлетворенным, а затем через несколько минут уснула и я, размышляя, как приятно доставить удовольствие другому не только своим телом, но и ласковым словом, поездкой, сладостями и сном в уютной постели.

Мы проснулись около восьми утра, оделись и нашли записку от Рейнольда, в которой он просил встретиться с ним в «Ла Горилле», одном из припортовых ресторанчиков. Это одно из тех местечек, где собираются хиппи и торговцы наркотиками, оба паренька хотели сброситься и на весь имеющийся у них капитал купить мне какой-нибудь травки. Я настояла вместо травки купить фруктового сока и в свою очередь угостила их хорошим жарким с картошкой и салатом.

Рейнольд, голодный как волк, проигнорировал приличия и в один присест проглотил мясо с помощью пальцев, а затем то же проделал и с овощами.

Я шепнула ему по-немецки.

— Не торопись, мужик. Порежь мясо и веди себя, как человек.

Но было поздно, он уже все съел! Похоже, он по-прежнему был голоден, поэтому я отдала половину своего бифштекса и овощи, и на этот раз он ел медленно и цивилизованно. Мигель вел себя несколько лучше, но все равно чувствовалось, что он не менее голоден, чем его приятель. Вдвоем они подчистили все, что было на столе — пикули, булочки, даже крошки.

В тот день, когда стемнело, мы гуляли вокруг яхт-клуба и наслаждались звуками ночного Сен-Тропеза: юноши на улицах, поющие и играющие на гитарах, музыка, раздающаяся из дискотек, обеденный шум, доносящийся из ресторанов и яхт. Куда бы мы ни шли, везде были музыка, смех и счастье.

Ночью мы с Мигелем занимались любовью. Между нами возникло своего рода притяжение, и мы знали, что можем стать хорошими друзьями и доверять друг другу. Он был не ахти какой любовник, но нам было хорошо вместе, и я чувствовала себя покровительницей по отношению к нему.

Это была первая и последняя ночь, когда мы любили друг друга. После нее мы спали вместе, обнимались и разговаривали, но без секса. Когда мне пришлось переехать в свой одиночный номер, он спал на полу, и это ему, оказалось, нравилось больше, чем кровать.

Еще через день парням нужно было уезжать. У них были друзья в Париже, поэтому они покинули Сен-Тропез со спальными мешками и рюкзаками на спине и с двумястами франков (пятьдесят долларов), которые я засунула в кошелек Мигеля. Мы вместе хорошо провели время, но как всем странникам, которыми мы трое были, пришла пора сказать «прощай» и продолжить свой собственный жизненный путь.

22. МАМА, ПОСМОТРИ… ОНИ ГОЛЫЕ!

Последний и короткий роман в Сен-Тропезе был у меня с обыкновенным бельгийским предпринимателем, которому было около пятидесяти лет. Однажды в полдень мы встретились в «Лестнице», когда он по-старинному галантно отпустил мне комплимент и осведомился, не буду ли я

так любезна, чтобы принять приглашение отобедать. Я чувствовала себя одинокой, он тоже был одинок, поэтому я с удовольствием согласилась. Он был одет, как одеваются банкиры, не очень изысканно, но он был симпатичен и привлекателен, а главное, мужественен, и я сразу же поняла, что это открытый, прямой и честный человек. Его звали Фердинанд (и это не шутка!).

Обед для нас выбирал Фердинанд. Мы начали с супа по-фламандски (луковичный сок с картофелем), густо заправленного сливками и маслом. Суп был прост и превосходен. Но мне захотелось чего-нибудь необычного, поэтому для меня Фердинанд заказал турецкое блюдо, включающее в себя баклажаны, помидоры, лук, смородину и пряности. Подали его на манной лепешке, пропаренной на бульоне. Еда оказалась великолепна — неповторимый вкус.

Для себя же Фердинанд заказал мелко нарубленные цыплячьи грудки с сушеными персиками, миндалем, изюмом без косточек, помидорами, перцем, луком, чесноком и морковью. Я не могла удержаться от соблазна, чтобы не попробовать, и на вкус это было так же прекрасно, как и на вид. Что касается вина, то Фердинанд заказал сладкое белое бордо «Шато д'Икем» и был особенно доволен, что оно урожая 1967 года. Он огорчился, когда я отказалась отведать вина, но когда я объяснила, что не пью, он это понял и больше не настаивал, чтобы я выпила с ним, как это делают многие пьющие.

Мы испытывали соблазн взять мороженое со свежей малиной, но в конце концов умеренность одержала вверх, и мы попросили счет. Естественно, счет был довольно внушителен, но одним из самых любимых удовольствий для Фердинанда было хорошо и плотно поесть, и он сказал, что обед стоил каждого заплаченного за него сантима.

Мы остановились в одном и том же отеле, и поскольку нам было уютно вместе, мы решили и ночь провести вдвоем. Фердинанд был гурманом не только в еде и приятно удивил меня своим искусством любить. Он не выглядел Дон Жуаном, по которому стали бы сохнуть все, встреченные им, женщины (я в том числе). Он был обычен, молчалив, сосредоточен. Но под маской обыденности скрывался опытный любовник, воспринимающий секс со вкусом и фантазией. Он за одну ночь трижды довел меня до оргазма, что было превосходно для того, кто был со мной в первый раз.

Следующий день мы провели вместе, но он предупредил: через сутки к нему приедет семья.

— Давай как можно лучше проведем оставшееся у нас время, — предложил он, и я была довольна его прямотой и хорошим отношением ко мне.

В объятиях друг друга, когда наслаждение перемежалось с душевными разговорами, нас застало солнечное утро. А в полдень мы встретили друга его детства, Клода, который отдыхал в Сен-Тропезе с женой, сыном и дочерью.

Вшестером мы пообедали в тот вечер, правда, с меньшим присутствием экзотики, чем с Фердинандом накануне. Клод был невысокий, крепкого телосложения мужчина, глаза которого лукаво искрились. Аннет была выше мужа и очень красива со своими блестящими черными волосами, светившимися счастьем зелеными глазами и не исчезавшей улыбкой. Их сын Марк, десяти лет, походил на Клода, а дочь Мишель была вылитой копией Аннет.

Это была счастливая семья, веселая и дружелюбная. Было очень приятно сидеть с ними за обеденными столом. Дети оказались хорошо воспитаны и смышлены, и наш обед проходил радостно и оживленно.

После обеда Аннет отвела детей в гостиницу. Потом мы, четверо взрослых, расслабились часок за напитками на террасе кафе и решили поехать на пляж в Памплону.

Стояла одна из тех летних, прелестных теплых ночей в Сен-Тропезе, когда луна и все звезды высыпают на небо. Море днем было очень бурным, и сейчас еще волны не успокоились и взлетали выше обычного. С легким шумом они выплескивались на берег.