Парламент
Шрифт:
Когда «канарейки», вращая мигалками примчались к месту происшествия, «беседа» между демонстрантами и кандидатом в депутаты накалилась до предела. Бобан не успевал отталкивать от Пантова самых разъяренных противников.
Увидев стражей порядка, вооруженных резиновыми демократизаторами, которых вел за собой в атаку полковник Махиня, Пантов заорал во все горло:
— Помогите!
— Наших бьют! — тут же крикнул Махиня своим подчиненным и первым вклинился в толпу митингующих.
До боли закусив губу, Роман наблюдал из машины, как лихо размахивают дубинками милиционеры.
Через четверть часа улица опустела. На мостовой и тротуарах валялись разодранные рубахи, изорванные в клочья портреты народных избранников. Невесть откуда взявшиеся дворники сыпали песок на окровавленный асфальт.
Роман закрыл глаза: «Боже мой, — подумал он, — зачем я сюда приехал?»
Его вывели из задумчивости трели сотового телефона. Он нажал кнопку и поднес трубку к уху:
— Это ты, любимый, — услышал он голос Евгении, — Когда же ты вернешься? Я так соскучилась по тебе…
2
Светка Марутаева, вытирая слезы, посмотрела на Кантону.
— Мне кажется, что мы с тобой больше никогда не увидимся.
Пьер бросил в дорожную сумку пакет с чистой рубахой и в который раз тяжело вздохнул:
— Ну с чего ты взяла? Я ведь до сантима расплатился за услуги с госпожой Петяевой, мы обзавелись уже с тобой обручальными кольцами, сдали все документы в посольство на получение для тебя визы.
Она бросилась ему на шею.
— У меня предчувствие, Пьер. Мне кажется…
— У вас говорят: когда кажется, надо креститься. Так?
— Тогда возьми меня с собой, Пьер!
— Мне уже завтра надо быть в Париже. Срочно. А твой заграничный паспорт сделают не раньше, чем через неделю. Ну, успокойся же, ради Бога!
Кантона начал терять терпение: Клякса рыдала уже второй час подряд. И как бы он не хотел не оставлять свою невесту в этом городе, но и ждать целую наделю, пока будет готова для неё виза, он не мог. Накануне Пьер встречался с губернатором области, который известил, что закон о приватизации будет принят со дня на день. А потому Кантона должен немедленно отправляться во Францию и, как они договаривались раньше, открыть счет на предъявителя и внести на него три миллиона долларов. Остальные двадцать должны быть переведены в российский банк «Интерресурс».
— А если закон все-таки не будет принят? — засомневался Кантона, хотя уже знал, что при голосовании в парламенте для утверждения не хватило всего лишь одного голоса.
— Будет. Обязательно будет. Можете даже не сомневаться. Мои люди уже основательно поработали с колеблющимися, с теми, кто хранил нейтралитет. И все, конечно, не за бесплатно дали согласие поддержать законопроект.
Оглядев Кантону и, догадавшись, что тот все ещё находится в нерешительности, Егерь открыл сейф и достал папку для бумаг. Вынув из неё листок, он положил его перед французским
— А это вам гарантия о приватизации водообъектов. Здесь моя подпись и печать областной администрации. Если произойдет чудо, и закон вновь будет отклонен, то я своим решением приму такое постановление. Область больше не будет ждать, когда раскачаются депутаты думы. Вы ведь понимаете, что губернаторы не бросаются такими бумажками? Да и вы ничем не рискуете: дождетесь факса и сделаете все, как мы договорились.
Кантона застегнул молнию на дорожной сумке и поглядел на дипломат, в котором находился подарок Пантова. Сумку он забросит на плечо, а чемоданчик будет держать в руках.
Немного успокоившись, Светка разглядывала обручальное колечко, которое блестело на безымянном пальчике правой руки.
Кантона присел на корточки перед ней.
— Можешь жить в гостинице. Номер оплачен на две недели вперед.
— Когда ты вернешься? — наверное, в десятый раз спросила она и на её лице появилась вымученная улыбка.
— Через неделю, когда пройдут выборы. Ты за кого будешь голосовать?
— Ни за кого.
— Голосуй за Пантова или проиграешь, — пошутил он.
— Даже, если бы и очень хотела, то не смогла. В этом городе у меня нет прописки.
— Ну, мне пора. В два часа дня я должен быть в Москве, а в восемь вечера в Париже. — Он поднялся и надел пиджак.
— Можно я тебе провожу? — она с мольбой заглянула ему в глаза.
— Ну, мы же договаривались, Света! — И, заметив, что она вот-вот снова разрыдается, Кантона сдался, — Хорошо, собирайся. Только быстро.
Они прибыли в аэропорт за полчаса до отлета. В проходе, где заканчивалась регистрация билетов и вяло шел досмотр багажа, за исключением толстой тетки с многочисленными сумками и баулами, никого не было. Он нежно поцеловал Кляксу в губы и подал билет контролеру. Та, мельком взглянув в проездной документ расплылась в улыбке.
— А мы вас, месье Кантона, давно ждем.
— Меня? — изумился француз и, повернувшись, бросил удивленный взгляд на Светку. — Чем же обязан?
— Вы — пятидесятитысячный пассажир нашей авиакомпании.
К ним подошли несколько человек в летной форме. Седовласый мужчина в фуражке, представившийся генеральным директором, сделал жест в сторону бара:
— Служащие авиакомпании приглашают вас на небольшой фуршет по поводу юбилея, где вам вручат подарок.
Кантона, стесненный сумкой и дипломатом, даже не смог протянуть руки на неожиданное поздравление. В центре бара стояла краснощекая девушка в русском сарафане и держала поднос с фужерами и шампанским.
— Оставьте на время свои вещи здесь, — показал генеральный директор на стол, где производился досмотр багажа, — И пройдемте к фужерам.
Кантона скинул с плеча сумку и бережно положил на стол дипломат.
— А можно пригласить на фуршет мою невесту? — он снова оглянулся на Светку.
— Что за вопрос! — даже удивился седовласый, — Конечно, конечно…
Через минуту ему вручили в качестве сувенира огромную бутылку русской водки. Кантона сделал два глотка шампанского и поставил бокал на стойку бара.