Парни из Билокси

Гришэм Джон

Кит, не поднимаясь, посмотрел на первого охранника и распорядился:

— Снимите наручники и цепи.

Охранник засомневался, будто получил приказ совершить преступление.

— Мне что, вызвать надзирателя?! — резко поставил его на место Кит.

Охранники сняли наручники и цепи и положили их на стол. Когда один открыл дверь, другой сказал:

— Мы будем рядом.

— Вы мне не понадобитесь.

Они ушли, и Хью сел на пустой складной стул. Их ботинки были почти рядом. Они смотрели друг на друга, не моргая и не желая обнаружить ни малейшей

неловкости.

Хью заговорил первым:

— Мой адвокат сказал, ты будешь присутствовать. Не ожидал, что зайдешь проведать.

— Меня послал губернатор. Он сомневается, как поступить с помилованием, и попросил помочь. Он возложил решение на меня. Это мой выбор.

— Так-так. Тебе это должно быть по нраву. Жизнь и смерть висят на волоске. Ты можешь поиграть в Бога. Высший судья.

— Странное время для оскорблений.

— Прошу прощения. Ты помнишь, как в первый раз назвал меня хитрожопым?

— Да. Шестой класс, миссис Дэвидсон. Она меня услышала, отвела в сторону и дала три затрещины за нецензурную брань, а ты неделю потом ржал.

Оба коротко усмехнулись. Низко пролетел вертолет.

Хью сказал:

— Там целое представление, верно?

— Верно. Ты видел?

— Ага. В моей камере есть маленький цветной телевизор, а охранники расщедрились на дополнительное время в последнюю ночь моей жизни. Похоже, я уйду в сиянии славы.

— Это то, чего ты хочешь?

— Нет, я хочу домой. Насколько я понимаю, у губернатора есть четыре варианта. Помилование, отказ в помиловании, отсрочка и полное прощение.

— Таков закон.

— Меня бы устроило полное прощение.

Кит был не в настроении шутить или предаваться воспоминаниям. Он пристально посмотрел на Хью и спросил:

— Зачем ты убил моего отца?

Хью, глубоко вздохнув, отвел взгляд и посмотрел в потолок. После долгой паузы он произнес:

— Этого не должно было случиться, Кит, клянусь. Конечно, мы наняли Тейлора, чтобы взорвать офис, но никто не должен был пострадать. Это было бы предупреждением, актом устрашения. Твой отец отправил моего в тюрьму, и Джесси расследовал убийство Дасти Кромвеля. Он дышал нам в затылок, и мы чувствовали, как становится горячо. Взрыв офиса прокурора был последним предупреждением. Клянусь, у нас не было планов причинить кому-либо вред.

— Я в это не верю. Я слышал каждое слово, сказанное Генри Тейлором и Невином Ноллом в суде. Я наблюдал за их глазами, языком тела, за всем, и ни у кого не возникло сомнений в том, что вы с Невином наняли Тейлора ради убийства моего отца. Ты по-прежнему продолжаешь врать, Хью.

— Клянусь, что нет.

— Я тебе не верю.

— Я клянусь, Кит.

Он больше не пытался изображать крутизну. Он не умолял, но говорил так, как говорят правду, когда отчаянно хотят, чтобы им поверили. Кит смотрел на него не моргая, и его глаза вдруг впервые увлажнились. Они не разговаривали друг с другом годами, и Кит внезапно с горечью осознал, что все, возможно, было бы по-другому, продолжи они разговаривать.

— Лэнс был причастен к убийству?

—

Нет, нет, нет, — повторил Хью, решительно замотав головой. Правдивая реакция. — Он был здесь, в тюрьме, и ничего об этом не знал. И это не должно было быть убийством.

— Скажи это моей матери, Хью. И моим сестрам и брату.

Хью закрыл глаза и нахмурился, на его лице впервые отразилась боль.

Он пробормотал:

— Миссис Агнес… В детстве я считал ее самой красивой женщиной в Билокси.

— Она такой и была. И осталась.

— Она хочет моей смерти?

— Нет, но она лучше всех остальных.

— Значит, в семье нет согласия?

— Не твое дело.

— Правда? А мне кажется, что очень даже мое. Это ведь моя голова на плахе, верно? Так что я должен здесь умолять сохранить мне жизнь, Кит? У тебя верховная власть — казнить или миловать, жизнь или смерть, отрубить мне голову или оставить на месте. Ты за этим пришел перед главным событием? Ты хочешь, чтобы я унижался?

— Нет. Это Лэнс позаботился о Генри Тейлоре?

— Я не знаю. Как ни странно, Кит, но до меня здесь, в блоке смертников, доходит мало сплетен с Побережья, да и беспокоят более насущные вопросы. Но я бы не удивился, если бы узнал, что о Генри Тейлоре позаботился Лэнс. Так устроен наш мир. Таков кодекс.

— И кодекс предписывал избавиться от Джесси Руди.

— Нет, опять ошибка. Кодекс говорил, что пришло время преподать ему урок, а не причинять ему боль. Вот почему мы решили взорвать здание суда — довольно дерзкий вызов системе. Тейлор все испортил.

— Что ж, я, по крайней мере, рад, что он мертв.

— Значит, нас как минимум двое.

Кит взглянул на часы. За дверью послышались голоса. Вдалеке рокотал вертолет. Где-то тикали часы.

Кит спросил:

— Лэнс будет присутствовать?

— Нет. Он хотел быть со мной до конца, но я сказал нет. Не могу представить, что кто-то из родителей смотрит, как я умираю.

— Я тоже не буду смотреть. Мне пора.

— Послушай, Кит, я, ну, в общем, для меня все кончено, и я с этим смирился. Я поговорил со священником, помолился и все такое. Я здесь уже восемь лет, и если бы ты или губернатор меня помиловали, то я бы просто поменял камеру смертников на другую, где провел бы остаток жизни. Только представь себе, Кит! Нам с тобой по тридцать восемь лет, это еще даже не половина жизни. Я не хочу провести следующие сорок лет в этом ужасном месте. Это хуже смерти. Не кори себя. Давай нажмем на кнопку и покончим с этим.

Кит кивнул и увидел, как по левой щеке Хью скатилась слеза.

— Но послушай, Кит, — продолжил Хью, — есть кое-что еще. Ты должен поверить мне: я не собирался убивать Джесси Руди. Пожалуйста! Я бы никогда не причинил вреда никому из твоей семьи. Пожалуйста, поверь мне, Кит.

Не поверить ему было невозможно.

Хью продолжил:

— Я покойник, Кит. Зачем мне продолжать врать? Пожалуйста, передай миссис Агнес и остальным членам семьи, что я не собирался этого делать.

— Обещаю.