Пароль - Балтика
Шрифт:
– Нанеси на карту наше место, - приказал Фокин. - Дай курс.
Штурман Евгений Шевченко негнущимися пальцами взялся за карту...
Посты наблюдения Балтийского флота обнаружили приближающийся к Курголовскому полуострову бомбардировщик. Приготовились к бою, но огонь не открыли.
– Свой, - передал дальномерщик, увидев на плоскостях красные звезды.
Бомбардировщик с ходу совершил посадку на поле около артиллерийской батареи береговой обороны, и моторы сразу заглохли - кончилось горючее.
Когда подбежали моряки, экипаж спал на траве, не реагируя
– Притомились, - сказал старшина, - пусть спят. А я сообщу начальству.
Остальное известно из сообщения Совинформбюро:
самолет перелетел на свою базу.
В сообщении о налете наших бомбардировщиков на Берлин в ночь на 12 августа уже ничего не говорилось о "разведывательных целях". Разведка боем была выполнена балтийцами.
В ту же ночь налет на фашистскую столицу совершила группа ТБ-7 (Пе-8) четырехмоторных тяжелых бомбардировщиков конструкции В. М. Петлякова. Возглавлял группу Герой Советского Союза Михаил Васильевич Водопьянов. За штурвалом ведущего ТБ-7 во главе своей группы он совершил прыжок из глубокого тыла в Пушкин, под Ленинград.
Гигантские бомбардировщики дивизии Водопьянова дозаправились горючим, взяли на борт по четыре тонны бомб и вылетели курсом на Берлин. В пути соединение подверглось ожесточенным атакам противника. Один ТБ-7 был сбит вражеской зенитной артиллерией. Несмотря ни на что, Водопьянов и его ведомые обрушили на военные объекты вражеской столицы много тонн фугасных и зажигательных бомб. И как был рад Андрей Ефремов, когда узнал, что в одни часы с ним бомбил Берлин на ТБ-7 Эндель Карлович Пусэп, инструктор, давший ему когда-то путевку в небо.
На базу в ту ночь экипаж водопьяновского ТБ-7 не вернулся. Были пробиты два бака, горючее иссякло, когда под крыльями была железная дорога Таллин Ленинград. Водопьянов спланировал на лес...
Западная пресса сразу заметила, что в налетах на Берлин наряду с ДБ-3 приняли участие другие бомбардировщики. Для бомбардировок Берлина, писали западные газеты, были использованы новейшие советские самолеты, качества которых вызывают восхищение у всех авиационных специалистов.
К сожалению, этих машин было у нас очень мало.
В распоряжение генерала Жаворонкова Ставка прислала двадцать ДБ-3 с экипажами, готовыми действовать в сложных метеорологических условиях и ночью. Возглавляли группу дальнебомбардировочной авиации майор Василий Щелкунов и капитан Василий Тихонов.
Едва совершив посадку на втором эзельском аэродроме - Асте, срочно подготовленном балтийцами для боевых друзей - армейских летчиков, Щелкунов и Тихонов выехали на Кагул, чтобы под руководством генерала Жаворонкова вместе с Преображенским разработать план совместного удара по Берлину.
На совещании определили бомбовую нагрузку, соотношение фугасных и зажигательных зарядов, порядок взлета, следования.
Штурман ВВС КБФ Троцко дал Щелкунову и Тихонову рабочие карты от Эзеля до Берлина, расчеты на которых были уже проверены практически. По просьбе Щелкунова Преображенский поручил летчику Афанасию Фокину и штурману Евгению
Комиссар Оганезов с первого дня войны сделал правилом - записывать последние известия по радио. Он собирал партийный и комсомольский актив, агитаторов и обобщал сообщения из Москвы. А затем агитаторы на стоянках боевых машин рассказывали о событиях личному составу. Запись производил специальный дежурный радист. Полк и дня не жил без политической информации.
13 августа сорок первого года не составляло исключения. Но если радист обычно входил к комиссару со своими записями как полагается, с разрешения, то в этот день он пулей влетел в комнату и, оставив дверь настежь, закричал:
– Товарищ комиссар, товарищ комиссар!
– Что случилось? - Оганезов поднял мохнатые брови.
– Командир... пять человек наших, - возбужденно говорил радист.
– А яснее нельзя? Что, в конце концов, случилось?
– Вот, читайте.
Комиссар быстро пробежал глазами листок.
– Запомните на будущее, - стараясь быть строгим, сказал Оганезов, нельзя входить к начальству без разрешения...
– Есть!
– ...Но если примете такую весть, как эта, - ругать не буду.
Преображенский, Хохлов, Ефремов, Плоткин, Гречишников отдыхали: накануне был очередной семичасовой рейд на Берлин. Они крепко спали и не подозревали, что Михаил Иванович Калинин только что подписал в Москве указ о присвоении им звания Героя Советского Союза...
Рейды на Берлин не обходились и без потерь. На боевом курсе над Берлином в самолет летчика Ивана Финягина угодил снаряд. Машина загорелась. Очевидно, было перебито рулевое управление. Бомбардировщик врезался в землю и взорвался.
Один ДБ, поврежденный зенитным огнем над Берлином, дотянул почти до Эзеля. Когда оставалось не более десяти километров, машина упала в воду. Балтийские катера, дежурившие неподалеку, пришли на помощь экипажу. А самолет спасти не удалось.
Погиб экипаж Дашковского. Он отбомбился по северо-западной части Берлина. Ничто, кажется, не предвещало беды. Самолет прошел над территорией противника, над морем и взорвался над самым Эзелем.
Не стало в боевом строю и экипажа летчика Александрова. Боевые друзья выполнили задачу - нанесли удар по Берлину. Но были ранены. И, раненые, три с половиной часа вели машину до Эзеля. Вот и остров. Круг над полем. И вдруг бомбардировщик вошел в пике... Отказало управление? Или сердце остановилось у летчика? Экипаж вернулся на базу, увидел поле, с которого взлетал, только не смог доложить: "Задание выполнено!" Но I это и без рапорта знал Преображенский. Вместе с Александровым погибли штурман Иван Буланов и стрелок-радист Виктор Диков. Воздушного стрелка Ивана Русакова при взрыве вместе с хвостовой частью ДБ отбросило в сторону, и он остался жив.