Паром в никуда (Город пропащих - 2)
Шрифт:
– Неужели все так плохо у него?- тихо спросил Федор. Елена Сергеевна молча кивает, закусив нижнюю губу.
– Они не убили волка, Федор. Только подранили. И он теперь зализывает рану. А ты знаешь, как опасен раненый зверь. К тому же бешеный,безжалостно добавляет она.
– Забирайте эти деньги и поехали вместе с нами за границу. Зачем вам ТАКАЯ Россия?
– Ну, этот вопрос я уже кое-кому задавал,- Федор устало потер лоб.Кстати, Елена Сергеевна, в какой стороне вы жили это время? У Артура Нерсесовича ведь не одно домовладение. И когда ушли из дома?
–
– Значит, Лилю вы не успели захватить. Дело в том, что за границей я был с дочерью Аджиева. И она примерно в то же время поехала в Мытищи.
Не сказала, к кому, но теперь догадаться не составляет труда.
– Боже мой!- ужаснулась Елена Сергеевна.- "Китаец" маньяк, натуральный маньяк,- захлебываясь слезами и опуская самые интимные подробности, она в общих чертах описала, что муж вытворял с ней и Оксаной.И к такому человеку вы отпустили Лилю,- упрекнула она в конце Стреляного.
– Да не отпускал я ее,- обозлился он.- Это она меня вытащила в Москву аж из Франции. Теперь-то мне понятен ее таинственный сон папашка-таки разыскал наше местонахождение и в натуре позвонил ей прямо в номер. Чем он ее взял - не знаю, но уговорил выманить меня в Россию,- Федор тоже опустил подробности. Ладно, давайте будем решать, где вас пристроить на это время.
– Ой, вы нам будете помогать?- расцвела в улыбке Елена Сергеевна.
– Не вам, себе. Увидят рядом с вами - замочат в общую кучу, никакие заслуги не спасут.
– У меня есть дача в Ильинском,- доложил Ефрем Борисович.
– А что, она все еще так и стоит на прослушке?- улыбнулся ему Федор.
– Так это вы тогда...- рванулся к нему Раздольский.
– Отвянь, папаша, не то я тебе с другой стороны ребра повыворочу,предупредил его Федор.- Не понимаете вы ситуации, Ефрем Борисович. И не оцениваете. Я же тогда работал на Аджиева. И, как верный телохран жены Аджиева, должен был защищать ее честь от любых посягательств извне. А вы на то время как раз и относились к этим самым "посягательствам извне". Что, разве не так? Женатый человек ходит к замужней женщине. Сегодня ситуация переменилась. Я свободный человек и от души сочувствую вам, поближе узнав "китайца". Но это вовсе не означает, что у вас, Елена Сергеевна, вновь появился телохранитель. Убираю вас из этой квартиры, чтобы вы не путались у меня под ногами в случае чего. И я, кажется, знаю, куда вас запрятать так, что Артур Нерсесович в это место и носа не сунет. Так что, Ефрем Борисович, берите в фирме отпуск. За свой счет, по мобильнику. Заместитель, надеюсь, имеется? А я пока заскочу на местную почту.
В окошечке телеграфа маячил курносый нос под прической "каре". Значит, снова Валя подменяет мать, которая "освежается" после вчерашнего вечернего возлияния.
– Валюша, привет,- Федор походя сунул в окошко плитку шоколада, купленную в палатке возле почты.- Мне бы мать на минутку.
– У нее голова разболелась с утра, дядь Федь. Спасибо вам,- девчонка стыдливо опускает глаза, пряча шоколад в стол -
– Какие-нибудь проблемы?
– Да, понимаешь, телеграмму мать передала на восемьдесят третий километр отвезти, а я ее посеял,- Федор обескураженно разводит руками.
– Знаю, что занес в квартиру, а сейчас бросился искать - не найду, и точка. А ехать надо. Копию не сделаешь?
– Да хоть сто порций. Сейчас поищу в приемной книге. Когда передала -то?
– Дня три назад. Она ее в книге не записала - спешила куда-то. Да я текст наизусть помню.
– Еще лучше. Я сама запишу. А то у матери такой почерк...- Валюшка сморщила нос.- Диктуйте, я пока на машинке отобью.
На восемьдесят третьем километре все было без изменений: пустой хлев, кирпичный домик, фруктовый сад. Даже капитан-участковый, сидевший на широкой лавке под вишней, не портил идиллической картинки.
– Вот, наведываюсь, чтобы не растащили в период общей приватизации,пошутил он, пожимая Федору руку.- Родственников перевозишь, или как?
– Телеграмму получил от дядьки Игната. Решил покинуть нас старый. А дом мне так и не продал. Оказывается, были уже наследники,- Федор через плечо указал на Раздольского и Елену Сергеевну, стоявших у такси.
– Ну что ж, пусть живут, мне работы меньше. Жалко домик, его Игнат по кирпичику лепил. Вот поди ж ты - урка первостатейный, а руки золотые,капитан протянул ладонь Федору.- Телеграммку-то можно прочесть? Так, для проформы. Ага." Пока остаюсь тут. Приезде сообщу дополнительно. Дом аренду Раздольскому. д. Игнат". Печать, штамп - все как положено. Что ж ты хоронишь Игната? Приедет назад старый ворюга, никуда не денется. Нам с ним друг без друга никуда. А это что, и есть Раздольский?
– спросил капитан, оглядывая представительную фигуру.
– Паспорток у него имеется?
– Тебе бы все бумажки,- упрекнул его Федор, доставая из багажника такси две большие спортивные сумки.- За столом познакомитесь, чай, не на один день люди сюда. А я поехал. Слушай, капитан,- взял он того за пуговицу,- люди это хорошие, предпочитают жить уединенно. Оборони, если что, от посягательств,- он сунул в карман кителя пять хрустких зеленоватых бумажек.
– О чем разговор, это ж работа участкового,- охотно откликнулся капитан, не замечая долларов.- Да ты езжай, без тебя разберемся, что к чему. Дело к вечеру клонится...- он вожделенно потер ладони одна об одну, увидев выставляемые на стол припасы.
– Теперь только бы Артура Нерсесовича черти не поднесли в квартиру,думает Федор на обратном пути, поторапливая таксиста. Но возле подъезда, кроме Саньки с Коляном, сидящих в вишневой "девятке",ни души.
– На работу поедешь с нами? Через пару часов.
Это означает - в "Клондайк". Что ж, давно пора поздороваться со старыми знакомыми. А то неудобно как-то: его ищут, а он вроде прячется. Не привык Стреляный бегать от опасности.
– Замыкайте тачку и пошли в квартиру. Во-первых, побриться надо. Ну, и еще кое-какие проблемы решить.