Паром в никуда (Город пропащих - 2)
Шрифт:
– Алле, Гриша. Да, это я, звоню с кладбища. Какие могут быть шутки, кореш. Я здесь такое дельце раскопал, после которого нам можно будет прикупить не акции некоторых неугодных тебе компаний, а сами компании, вместе с их вонючими потрохами. Что? Ну хочешь, поклянусь остатками великолепного коньяка из твоего закодированного бара. Давай подгоняй на Введенское кладбище пару-тройку своих мордоворотов, без них я к Стрелянному и на сотню метров не подойду. Да не уехал он, не вертухайся. И не уедет пока - я ему оба задних ската ножом подпортил. Да, белый "Мерс" гознак МММ три семерки полста РУС,- Антон, ухмыляясь, складывает мобильник и прячет его в карман макинтоша. Дело сделано, теперь Стреляному с этого кладбища лишь одна дорога - на тот свет. Нет, не нужны пока Правдину баксы из
– Все теперь будет, не тебе одному, Левочкин, трахать лучших телок,бормочет он, устремляясь вслед за Артюховым.
Что правда, то правда, задок аджиевского "Мерседеса" сидит на дисках - это видно метров с двацати невооруженным глазом. А Федор различает с большего - глаз у него наметанный и цепкий. И тут же в мозгу срабатывает реле - резкий щелчок и картина нарисовывается довольно мрачная. Выпасли, как пить дать. Ну не может самоклеющаяся резина иномарки допустить такую вот пакость - это один случай из миллиона. А в магию чисел Стреляный верил лишь тогда, когда число баксов в его бумажнике периодически возрастало. Все остальное - туфта полнейшая. Так и здесь - он частыми затяжками докуривает сигарету, небрежным щелчком посылает окурок в заросли сирени сбоку аллеи и, не оглянувшись, мощным толчком посылает свое напружинившееся тело вслед за ним. Вовремя, наверное - тут же из противоположных зарослей где-то за спиной раздаются три-четыре хлопка подряд и шальная пуля с визгом рикошетит от какого-то памятника. А за недалекими кустами - Стреляный успевает хватануть боковым зрением - мелькают знакомые очертания фигуры в длинном плаще.
– Ах ты, паскуда,- без особого, впрочем, удивления думает он, привычно загоняя магазин в рукоять ПСМ.- Ну что бы мне тебя раньше не проверить на предмет вшивости. Брюлики глаза застили, иначе допер бы своим умом - по глухому кладбищу бомжи в одиночку не шастают. Ну что ж, посмотрим, чему тебя учили,- он переводит флажок в положение "очередь".
Федор некоторое время лежит, выжидая, затем резко выпрямляется и тут же вновь заваливается в кусты - вроде "бегущей мишени". Снова звучат выстрелы, одна из пуль зло рвет рукав кожанки в районе предплечья, но это уже неважно, это мелочи. Он снова видит фигуру в плаще - теперь в прицельной плаке "Стечкина". И нежно, затаив дыхание, давит на спуск.
Короткая экономная очередь - ни одной пули мимо, и фигура, взмахнув длинными рукавами, словно пугало от порыва ветра, заваливается в кусты, из которых высунулась. А Федор, выждав некоторое время, короткими перебежками обходит это место и заходит в тыл нападавшему, опасаясь подвоха. Ну вот, так и есть - лежит в окровавленной траве, но пистолет наготове. И все внимание на противоположные заросли сирени. Федор переводит перключатель на одиночные и, тщательно прицелившись, превращает правую кисть лежащего в кровавое месиво из косточек и сухожилий. Затем подходит и ногой отшвыривает в сторону общевойсковой ПМ. И лишь потом вглядывается в лежащего.
– Тоха Бакс, не иначе. Что-нибудь в этом роде я и предполагал. Как же тебе-то удалось выкарабкаться из прошлогодней "мясорубки"?
Правдин дышит тяжело - из простреленной груди капля за каплей уходят вместе с кровью остатки сознания.
– Вызови..."Скорую"...Стреляный.
– Э-э-э нет, бухгалтер. Сперва ты мне скажешь, один ли здесь.
Тоха едва заметно кивает.
– Но вызвал подкрепление,- утверждающе цедит Федор.- Кого?
Снова похожий кивок.- Левочкина...банкира, с "быками",- сипит еле слышно Тоха.- "Скорую", Федя.
– Сейчас. Последний вопрос - о брюликах Левочкин знает? Ответ отрицательный. Ну что ж, великолепно. И не узнает. Хочешь узнать почему, Тоха? Потому что я и есть твоя "Скорая",-
Глава 16. ТАК РЕШАЮТСЯ ВСЕ ПРОБЛЕМЫ...
И снова тишина, благостная и ненавязчивая, водружается над Введенским погостом. Но очень ненадолго - через полчаса по хронометру Стреляного за ближайшим поворотом у кладбищенской ограды взвизгивают тормоза и вскоре оттуда вырывается бежевого цвета "Шевроле". Видать, в ее салоне сидят отнюдь не лохи - лишь только в поле обзора возникает стоящий у ворот кладбища "Мерседес", машина дает резкий задний ход и вновь скрывается за углом ограды. И там, в относительном укрытии, из нее дружно высыпают пятеро лбов в зеленой униформе. Двое тут же перепрыгивают ограду, придерживая болтающиеся на груди короткорылые "УЗИ", а трое по большому периметру начинают охват белой иномарки, все больше сужая кольцо. И вскоре все трое оказываются у салона, с любопытством заглядывая вовнутрь. А что заглядывать - никого в салоне. Так же, как и вокруг, кроме заливающихся пением птичек. Эта неопределенность бесит старшего группы - Вовы Яркина, по кличке Воля. За период службы в составе войск ограниченного контингента в Нагорном Карабахе и Чечне 96-го Воля не привык к такому методу ведения войны. Может, потому что "работал" в штурмовом отряде: наскок - удар отход - зачистка. Его отряд выполнял три первые фазы операции, зачистка "доверялась" частям ОМОНа.
Вскоре к нему подошли те двое, которые обследовали прилегающую к воротам часть кладбища.
– Никого, Воля. Если не считать, конечно, убитого заместителя нашего шефа. Профессионально сработано - три пули в грудь, две в голову контрольные. И тишина вокруг. Но по всему выходит - этот гад где-то рядом.
– Вот поэтому и рассредоточтесь в ближайшие укрытия,- зло отрезал Воля.- Чтоб вам по контрольному выстрелу не досталось.
Не видя перед собой явного противника, Воля подрастерялся. Не в кого было стрелять, бросать гранаты, хоть все это имелось в наличии. А покойника не спросишь, куда девался тот халдей, который его срезал так чисто. Можно, конечно, спросить совета у Бога. Можно у шефа. Воля выбрал последнее и, зайдя в пустующую сторожку, натыкал пальцем на сотовом номер офиса Левочкина. Спецназовец очень ценился банкиром, как хороший организатор, поэтому мог позволить себе в отношении с щефом некоторую фамильярность.
– Григорий Игоревич, привет. Звоню с места. Наша машина за углом, а мы тут на кладбище. Могу вас поздравить - Антон получил повышение.
– В каком смысле?- растерялся банкир.
– В самом прямом - вознесся на небеса. А поздравляю потому, что теперь его половина...
– Кончай базар,- вспылил банкир.- Взяли Стреляного?
– Как же его можно взять, если он отсутствует. Кладбище на месте, труп убитого Антона Правдина тоже присутствует... Ну ничего, сейчас прочешем кладбище - деваться ему все-равно некуда. "Мерс" тут его с порезанными скатами стоит...
– Стоп, погоди, не части. Сколько вас там возле этого "Мерса"?
– Все пятеро, а что?- недоуменно басит Воля в трубку.
– Идиот. Немедленно двоих за угол к своей машине. Вы еще не знаете этого волка...
Он не успевает договорить, а Воля дослушать - за углом кладбища отчаянно рявкает стартер и слышится звук заведенного двигателя. Парни Воли, как по команде, срываются с места, бегут за угол и...возвращаются, угрюмо разводя руками. Вслед за ними к воротам выруливает какой-то частник на синих "Жигулях". На верхнем багажнике автомобиля - огромный венок из искусственных цветов, с болтающимися черными лентами.
– Поздно, шеф,- сообщает Воля.- Стреляный укатил на нашей машине. Ну кто же знал, что у него нервы из гитарных струн. Я бы на его месте...
– Вот поэтому ты и не на его месте, идиот. Немедленно сматывайтесь оттуда.
– Счас, шеф, подлатаем "Мерса" и двинем на нем. А неплохой бартер, скажу я вам, сделал нам этот Стреляный.
– У тебя что, вообще крыша поехала?- вконец разъярился Левочкин. Три семерки - это же машина "китайца". Конечно, если хочешь "свиньей" купаться в говне, я не против.