Партия Ленского
Шрифт:
И мелькающие дети, конечно, Андрюше известны по именам: Наташка, Олька, Санька, два Вовки, а это кто у нас?.. Игорёк, всё понятно. Но как они все поразительно незнакомы!
И самая глубокая неизвестность - жена Феклуша. Самоотверженная бабушка, непрерывно пасущая внуков, сморщенное личико, но внутри неё мерцает, как чёртик, молодость: глаз не отвести.
– Закрой рот, - хохочет Феклуша мимоходом, -
Андрюша смущенно отворачивается. Нашаривает трубку.
– Мама, он опять курит!
– дразнит папу младшая дочь Томочка, как бы ябедничает, а сама смеётся, пацанка, легкий характер. Землеустроителем работает в Ижевске.
Все выучились. Кроме Феклуши. Андрей обещание выполнил - новый завод построил, при заводе душа-город - назвали: Сюгинск. Перевёз семью из деревни в новый дом с большими окнами, с водопроводом и садом. Новая жизнь - вот она. Старшая дочь в школу пошла, вот и жену Андрюша усадил за стол учиться буквы писать. Широкой ладонью накрыл непослушные пальцы, направляет перо, полное чернильных неприятностей... А Феклуша, как вдохнула мужнин табачный запах, так и цап Андрюшу зубами за ухо, легонько. На том учёба и кончилась. Всякий разговор об уроках между супругами кончался весельем. А про Бога - даже и не начинался. Один раз начался. В 1941-ом Андрюша пришёл в военкомат с вещами, добровольцем на фронт, его не взяли, сказали - здесь, в тылу нужен. Он домой вернулся сам не свой, сел письмо писать в ЦК ВКП(б): если нужен - принимайте в партию! Партия не отвечала, безмолвствовала, аки Всевышний, но себе на уме сделала заметку. И вот чудо - по сталинскому призыву случилась вдруг повестка Андрюше в райком, и вернулся он с того райкома форменным коммунистом. От высокой радости товарищ Егоров так горячо взялся за общее дело, что нажил себе тайных доброжелателей, и удостоился принципиального доноса в органы: так, мол, и так, Егоров - агент Антанты, двусмысленный элемент: в горенке у него портрет Владимира Ильича Ленина висит, а в спаленке, на спинке кровати, на льняном гайтанчике, - образок Иисуса Христа, сына Божия! Насчёт Антанты сигнал не подтвердился, Франция опять союзничала с нами, а вот насчёт религии Егорову строго указали.
Андрей насупил брови, да и молвил:
– Ты, это, иконку-то спрячь. И в прачечную больше не ходи. Нам селёдки выдали, до весны протянем, а там... Пистики. Рыбалка.
– Шурка дрова пилит, на ружьё деньги копит. Будем с дичью.
– Феклуша не то смеялась, не то кашляла.
Андрюша, тот кашлял на разрыв груди: курил, как паровоз.
О любви - то же самое. О ней не говорили, ею дышали. Знали: другого воздуха нет, и не было, и не будет никогда. Правильные супруги не те, кто друг на друга глядит, а те, кто в одну сторону. Что о ней говорить, о любви-то?
Да, так вот - год 1962-й. Галинка из Таллина привезла чудо-прибор - телевизор! И увидел Андрюша космос в голубом окошечке - улыбку Гагарина и грозные тени наших ракет на Красной площади, в мерцании вражеских помех. И был тот космос добр и справедлив: Москва сияла на небосводе, единственная и несравненная, как солнце, и вся земля под ней цвела и тянулась к свету. Последние мелкошипящие империалисты где-то там, за горизонтом, прятались в своей крохотной Америке, корчась от злобы, доживали последние дни. Некому теперь с нами тягаться, и нет больше тревоги. Жить бы да жить.
– Ну, как ты, папа?
– приседает Томочка у ног, заглядывает в глаза, как маленькая.
– Не дует? Чего ты хочешь?
– Хочу.
– Чего?
– Увидеть коммунизм.
– Увидишь, увидишь. Посиди тут, я быстро.
И дочка уносится, взметнув аромат молодости, за коммунизмом.
2017 г.