Партнеры по преступлению
Шрифт:
— А вот что. Насколько я понимаю, вы дружны с младшим Сент-Винсентом и его женой? Они довольно близки с кругом Лэйдлоу, хотя уже и не так, как раньше. Вот через них-то вы и сможете легко втереться в этот круг, что нашим сотрудникам, разумеется, заказано. Сомнительно, чтобы они что-то заподозрили. У вас все должно получиться.
— Так что же именно мы должны выяснить?
— Где они берут фальшивые банкноты, если они действительно ими оперируют.
— Понятно, — сказал Томми. — Майор Лэйдлоу выходит из дому с пустым чемоданом. Когда он возвращается, чемодан только что не лопается от фальшивых банкнот.
— Почти. Только не забывайте о его жене. А также о ее отце, М. Эруладе. Банкноты-то ходят по обе стороны Ла-Манша.
— Мой дорогой Мэрриот, — обиженно воскликнул Томми, — непревзойденные детективы Бланта не забывают никогда и ни о чем!
Инспектор поднялся.
— Ну, удачи вам, — пожелал он и удалился.
— Дрянцы! — смачно произнесла Таппенс.
— Что? — чуть не поперхнулся Томми.
— Фальшивые деньги, — пояснила Таппенс. — Их всегда так называют, уж я-то знаю. Томми! У нас появилось дело Эдгара Уоллеса! И мы наконец-то Сыщики!
— Да, — подтвердил Томми, — не иначе. И выходим на охоту за Шуршателем. И, будь уверена, мы его поймаем.
— Кого, Томми?
— Шуршателя, Таппенс, Шуршателя.
— А что это такое?
— Новое слово, которое я изобрел, — пояснил Томми. — Означает того, кто запускает в оборот фальшивые деньги. Они шуршат, соответственно, тот, кто их запускает, — Шуршатель. Что тут непонятного?
— Это ты хорошо придумал, — согласилась Таппенс. — Так куда солиднее, чем какой-то фальшивомонетчик. Хотя мне лично больше нравится Хруститель. Выразительнее и звучит куда более зловеще.
— Нет, — отрезал Томми. — Я первый сказал Шуршатель — так тому и быть.
— Вот будет здорово, — размечталась Таппенс. — Сплошные ночные клубы и коктейли. Завтра же куплю себе тушь для ресниц.
— Они у тебя и так черные.
— А будут еще чернее, — упрямо заявила Таппенс. — И еще мне понадобится вишневая губная помада. Такая яркая-яркая…
— Таппенс, — сказал Томми, — порок глубоко укоренился в твоей душе. Какое счастье, что ты замужем за солидным благоразумным человеком средних лет вроде меня.
— Подожди, вот окажешься в Питон-клубе, и все твое благоразумие как рукой снимет.
Томми не ответил. Он доставал из буфета бутылки, бокалы и шейкер [25] .
— Начнем прямо сейчас, — объявил он. — Чуешь, Шуршатель? Мы вышли на охоту. Тебе крышка!
Познакомиться с семейством Лэйдлоу оказалось делом несложным. Томми с Таппенс, молодые, прекрасно одетые, жизнелюбивые, азартные и, несомненно, денежные люди, быстро и незаметно стали частью той атмосферы, в которой обитали Лэйдлоу.
25
Шейкер — емкость для смешивания коктейлей.
Майор оказался высоким светловолосым мужчиной с типично британской внешностью и открытыми манерами спортсмена, и лишь бросаемые время от времени косые взгляды исподлобья да жесткие морщины вокруг глаз разрушали гармонию предполагаемого характера.
Игроком майор был опытным,
Маргарет Лэйдлоу — совсем другое дело. Это было совершенно очаровательное существо с грацией лесной нимфы и лицом с картин Греза [26] . Она так мило коверкала английские слова, что вскоре Томми перестал удивляться тому, что большинство мужчин рано или поздно превращаются в ее рабов. Похоже, Томми приглянулся ей с первого взгляда, и, чтобы не слишком выделяться, он позволил зачислить себя в ряды ее поклонников.
26
Грез Жан-Батист — (1725—1805) — французский живописец, автор многочисленных сентиментальных и нравоучительных полотен.
— Мой Томмии, — говорила она. — Но я положительно не могу идти туда без моего Томмии. Волосы у него совершенно как солнышко на закате, не правда ли?
Ее отец был фигурой куда менее приятной. Очень вежливый, совершенно негнущийся, с маленькой черной бородкой и пронзительными глазками.
Первой удача улыбнулась Таппенс.
— Посмотри-ка, Томми. Похоже, они фальшивые, — сообщила она, протягивая ему десять фунтовых банкнот.
Томми внимательно осмотрел бумажки и подтвердил диагноз.
— Откуда они у тебя?
— От Джимми Фолкнера. Ему их дала Маргарет Лэйдлоу — поставить на лошадку. Я сказала, что мне нужны мелкие деньги, и дала ему взамен десятку.
— Все новенькие и хрустящие, — задумчиво протянул Томми. — Не через многие же руки они прошли. Думаешь, сам юный Фолкнер ни сном ни духом?
— Джимми? Да он прелесть! Мы с ним большие друзья.
— Да, я заметил, — холодно сказал Томми. — Думаешь, это действительно необходимо?
— При чем тут необходимость? — удивилась Таппенс. — Просто он мне нравится. Такой милый мальчик. Буду только рада вырвать его из когтей этой женщины. Ты не представляешь, сколько он на нее тратит!
— Сдается мне, Таппенс, он не на шутку тобой увлекся.
— Знаешь, мне тоже так иногда кажется. Но до чего же приятно сознавать, что ты все еще юна и привлекательна…
— Твоя нравственность, Таппенс, поистине в упадке. У тебя не правильный взгляд на вещи.
— Зато я уже целую вечность так не веселилась, — беспечно возразила Таппенс. — И, кстати, как насчет тебя самого? Что-то не больно часто мы видимся в последнее время. Уж не окрутила ли тебя Маргарет Лэйдлоу?
— У нас с ней исключительно деловые отношения, — твердо заявил Томми.
— А она хорошенькая, правда?
— Не в моем вкусе. Я не слишком большой ее поклонник.
— Лжец, — рассмеялась Таппенс. — Но я всегда считала, что лучше уж быть замужем за лжецом, чем за идиотом.
— Мне кажется, — с достоинством заметил Томми, — что возможны и другие варианты.
Таппенс только глянула на него с жалостью и удалилась.
В рядах обожателей миссис Лэйдлоу состоял простоватый, но весьма зажиточный джентльмен по имени Хэнк Райдер.
Мистер Райдер прибыл из Алабамы и с первого взгляда распознал в Томми своего будущего друга и поверенного в печалях.