Парус, ветер и любовь (сборник)
Шрифт:
Саша думала одна, какое решение принять. Муж ничего не советовал, когда она его спрашивала, просто пожимал плечами, что означало «решай сама». Операция или оставить как есть? «А вдруг у меня рак? — думала Саша. — Говорят, что если не трогать опухоль, то можно ещё долго прожить, а если не рак? Тогда лучше убрать!»
Только одно её мучило — ребёнок! Не оставить сиротой, если с ней что-то случится. И всё-таки разум победил. На операцию согласилась. И этот же профессор её оперировал через полгода. Операцию ей делали под местным наркозом. Сейчас такие операции делают под общим наркозом. А в те годы под местным. Всё время
Иногда замолкала.
— Александра Андреевна, говорите, не молчите, — заставлял профессор.
— А вы знаете поэтессу Аиру Абдуллину?
— Не-ет. Мы поэтов не знаем, почитайте нам. Леонид, осторожно, рядом аорта, внимательно…
А она читает:
За все слезами платит женщина, Слезами, что дороже жемчуга. За боль обид, За боль измен. А я и плакать не умею, Я, зубы сжав, окаменею. Что ты потребуешь взамен…— Мне свело всё тело и затылок, — уже плохо говорила она.
Во время операции у неё начались судороги. Делали противосудорожные уколы. Ассистентом был врач Сашиного возраста — Леонид, мужчина невысокого роста, худощавый и бледный. Глаза были настолько светло-голубые, что казались почти прозрачными. Профессор всё время к нему обращался:
— Леонид Петрович, закрой сосуды здесь, не надо йодом, очень нежная кожа, эфиром закрывай. Александра Андреевна, как себя чувствуете?
— Замечательно, — еле-еле отвечала она.
Когда закончилась операция, она немного пришла в себя, ещё была в операционной. Профессор сидел у стены напротив неё, опустив уставшие руки.
— Ещё никогда так не волновался, Александра Андреевна. Ну, Вы меня заставили поволноваться. Почему-то думал, проще пройдёт операция. Леонид Петрович, проследите, чтобы все предписания были выполнены, как надо. С удачным завершением Вас, Александра Андреевна.
Он всегда называл её только по имени-отчеству и часто повторял это сочетание.
После операции мучили сильные головные боли, и очень сильно болела правая рука. Насколько она была терпеливая, но иногда не могла выносить эту боль и ей делали обезболивающие уколы. Но часто нельзя делать эти уколы. Приходилось терпеть, сжав зубы и покусывая губы. А боль подступала снова и снова.
Леонид, ассистент по операции, был палатным врачом. Каждое утро приходил с обходом. Спрашивал, кто как себя чувствует, смотрел анализы, записывал в карточку. Кровать Александры стояла у окна, и к ней он подходил в последнюю очередь. Присаживался на кровать по-хозяйски (как она про себя отметила), брал её руку, проверял пульс, измерял давление. И прищурившись слегка (очки носил), смотрел на неё как-то по-особенному. Долго держал за руку,
— Очень болит голова и правая рука.
— Правая рука, потому что оперировалась правая доля железы. Терпите. Пройдёт со временем. Выпишу уколы, только не надо часто делать.
Леонид к ней заходил, беседовал, проверял давление. Она смотрела в его светлые, почти прозрачные глаза, и ей становилось хорошо. Казалось, что глаза его были как чистые прозрачные озёра, где просвечивается каждый камушек. Но потом вспоминала о муже, доме, как они там без неё?
— Папа, — звонит Сайта домой. — Как вы там? Гриша звонил?
— Нормально. Звонил. Приедет после твоей выписки. Дела у него там срочные.
«Опять у него дела срочные. Я, как всегда, на последнем месте», — думает Саша.
А с Леонидом Саша подружилась. Он ей даёт советы, как вести себя после операции. Советует не волноваться, всё будет хорошо, всё будет в порядке. И после беседы с ним все её чувства приходили в порядок, как бы выстраивались по степени важности. Он действовал на неё, как валериановые капли. При выписке профессор и Леонид Петрович ей сказали:
— Раз в месяц Вы должны к нам приходить на консультацию и на анализы. И если Вас что-то будет беспокоить, обязательно приходите к нам. Шов мы Вам хороший сделали, со временем вообще ничего не будет заметно. Не забывайте нас, — улыбаясь, провожали её.
— Как я могу вас забыть! Это уже на всю жизнь память.
Выписали накануне Нового года. Приехал Гриша. Привёз много подарков, как Дед Мороз. Но всё как-то сухо, не душевно, не по-родному, а по обязанности. Встретили Новый 1974 год.
Гриша отметил с семьёй праздник и опять уехал. Беспокойство о Сашином самочувствии не проявлял. Его это как-то не касалось. Она видела его равнодушие и отчуждение. Он был человеком без эмоций. Всегда трудно было понять его состояние. Как-то в журнале «Химия и жизнь» Александра читала статью про интеллект и эмоции, об их взаимосвязи. Приведена была формула обратной зависимости интеллекта от эмоций. Чем выше интеллект, тем меньше эмоций. Видимо, Гриша из интеллектуалов, — так решила Саша.
Он надеялся, что она уедет к нему, а она ждала, что он всё бросит и приедет к ней. А у него карьера, которую он сделал смолоду, родители, родные тётки, как он может вот так всё бросить, как сказал его отец, и уехать за юбкой? А кроме юбки там ещё ребёнок. Но об этом никто не думал. У каждого свои причины, свои амбиции. Сашу держала мама. Она волновалась за здоровье дочери. Около мамы всегда легче.
«Как мы решим этот вопрос, не знаю», — думает Саша. А Гриша себя ведёт как обиженный, брошенный, всё время молчит, ни с кем не разговаривает. Только кратко отвечает на вопросы. Иногда с тестем играют в шахматы.
Первое время после выписки Саша ходила на приём к врачу менять повязку и сдавать кровь на анализ. У неё был лишний вес, и врачи рекомендовали сбросить лишние килограммы.
— Есть можно всё, но ограничить приём мучного. Лучше вообще исключить из рациона всё мучное. В день можно только сто граммов чёрного хлеба. Жидкость сократить до четырёх-пяти стаканов в сутки, с учётом супов, фруктов, где также содержится жидкость. Сахар — один кубик в день и физические упражнения. От лишнего веса избавляйтесь. Эндокринная система нарушена, и лишние килограммы могут вызвать диабет.