Паруса желаний
Шрифт:
— Так чьи манеры нуждаются в улучшении? Вашего морского волка или попугая? — пошутила она.
На его лице вспыхнула обворожительная улыбка. И у Эдны опять заколотилось сердце.
— Обоих, — честно признался он. — Мой Пират прямо-таки виртуоз по произнесению весьма рискованных выражений в самое неподходящее время.
— Пират, да? Полагаю, он назван так в шутку?
— И я так предполагаю. У меня не хватило духу спросить про это моего друга капитана Джона. — И тут что-то темное и печальное мелькнуло в его зеленых глазах.
— А сейчас вы не смогли бы его спросить? —
Он молча поднял руку и откинул длинную прядь черных волос, которые клювом растрепал попугай.
Эдна подумала, что он вовсе не собирается отвечать, но тут он отрывисто произнес:
— Не могу. Он мертв. Я… получил Пирата по наследству и эту яхту также, когда никто не хотел их брать.
— Как печально, — промолвила Эдна искренне и взглянула на птицу. — Они ведь долго живут, не так ли?
— Угу. Ему уже двадцать лет. Бедняге потребовался целый год, пока он не оправился от потрясения и не заговорил со мной. — Тень грусти опять промелькнула в его глазах. — Чаще всего Пират говорит голосом прежнего своего хозяина. А еще чаще орет на меня, как привык это делать он сам. Такое чувство, будто дружище Джон все еще среди нас. Я все время жду его. Мне постоянно мерещится, что я повернусь и увижу Джона…
Эдна попыталась представить себе владельца голоса, который имитирует птица, мысленно нарисовать его портрет, угадать характер того, кто осмеливался орать на стоящего перед ней мужчину. Однако это удивительно — вот уже несколько минут она разговаривает с ним и даже не знает его имени.
— Как ваш друг звал вас, когда сердился?
— Глупый салага, по большей части.
Эдна подавила смешок.
— Я даже себе представить не могу. Вы и… салага?
— Поверь мне, — произнес Юджин кислым тоном, — именно так он и звал меня. Тогда это соответствовало истине.
— Мне просто хотелось знать, звал ли он вас по имени?
— О… — До него дошел намек. — Извини.
Он пристально смотрел на нее какое-то мгновение, и у Эдны опять возникло ощущение, что этот человек с острым как бритва взглядом снова оценивает ее. Но почему? Она ведь просто спросила, как его зовут.
— Юджин Блейк к вашим услугам, — представился он отрывисто.
— Эдна Лайтвуд, — представилась она в свою очередь, хотя и понимала, что это вовсе не обязательно.
Он и так знал, кто она такая. Однако так было вежливее. И она протянула ему руку. Быть, как минимум, вежливой, так воспитывали Эдну родители.
Юджин с легким замешательством взглянул на протянутую руку, а затем крепко пожал ее.
— П'ятно познакомиться! — завопил Пират.
— Ну, ты молодец, Пират, — похвалила попугая Эдна.
Попугай важно склонил головку. Это был точь-в-точь кивок царственной особы. Потом он вдруг начал клевать ухо своего «носильщика».
— Ой! — вскричал Юджин и выпустил руку девушки из своей.
— Поджарить гренки Пирату, — величественно велел попугай.
Эдна широко улыбнулась и разразилась наконец звонким откровенным смехом. Этот смех был гимном в честь удивительного утра, теплого, успокаивающего, но одновременно свежего
— Джем, — Опять напомнил о себе попугай.
— Я не забыл. — Юджин взглянул на Эдну. — А что, дядюшка Бен появится?
Она не знала. Знала только, что в последние дни дядя был очень занят и у него оставалось мало времени для любимого детища. И это он-то! Он, который всегда утверждал, что в жизни есть кое-что поважнее работы.
— Что-то случилось?
Юджин пристально смотрел на нее, и она с беспокойством подумала: уж не выдала ли она своей тревоги? Дядюшка Бен старался уверить ее, что все обойдется. Однако при мысли о возможной продаже «Колибри» он впадал в мрачное настроение. Дядя обожал свою племянницу, в ее честь назвал свое судно «Колибри», так как уверял всех, что его душенька — самая прелестная девушка на свете, подобно птичке колибри, которая выделяется красотой и изяществом среди других птиц. И старый Бен был без ума от обоих — от племянницы, и от судна.
Но этого она бы не стала рассказывать постороннему человеку.
— Не знаю, приедет ли он, — сказала она торопливо. — Возможно, ему придется много работать. В последнее время он сильно занят.
Юджин продолжал в упор разглядывать ее.
— Ваша семейка достала-таки его?
У Эдны чуть не вырвался удивленный возглас.
Юджин пожал плечами.
— Он говорил мне, что все они прижимистые, суровые. На уме у них один бизнес, и больше ничего.
— Он вам… говорил такое? — Эдна была ошеломлена. Дядя Бен действительно нашел здесь родственную душу, если делился всем так откровенно. Ведь уже многие годы в их семье шла настоящая война…
— Он утверждал, что ты единственная, кто со временем станет похожа на настоящего человека. Если, конечно, оторвется от семьи…
Эдна почувствовала, что краснеет. Хотя дядя Бен не раз говорил ей то же самое.
— Вы с дядей Беном, видимо, очень сблизились? — от смущения ее голос прозвучал чуть хрипло и фальшиво.
— Мы с ним нашли общий язык. А ты ревнуешь?
— Вовсе нет! Я рада… — И она от волнения выпалила правду: — Моя семья так донимает его… Окружающие часто его не понимают.
— Не думаю, чтобы это его слишком волновало, — протянул Юджин. — Бен пообвыкся.
Что-то в тоне, каким он это сказал, заставило девушку задать неожиданный вопрос:
— А у вас хорошие отношения со своей семьей?
Из голоса Юджина моментально исчезла мягкость, и он ответил так холодно и жестко, что не оставляло никаких сомнений: она метила наугад, а попала в яблочко:
— Нет. У меня не столь долгий опыт в налаживании отношений с родственниками.
Эдне был хорошо знаком этот оттенок горечи, она часто слышала его в голосе дяди Бена. «Прижимистые, суровые» — были доподлинные его слова. Не вел ли и этот мужчина долгую изнурительную войну со своими родственниками, как дядя Бен? — подумала она. Нет ничего удивительного, что они поладили…