Парусная птица. Сборник повестей, рассказов и сказок
Шрифт:
Дым молчал.
На другой день он вернулся к Хозяевам. Тот, с темными щитками на глазах, удивился его возвращению.
— Ты войдешь, — спросил Хозяин, — или останешься снаружи?
— Войду, — сказал Дым. Ему до странности хотелось простора и пустоты хозяйского жилища. Наверное, давали о себе знать двое суток в тесном доме старосты. Странно. Прежде Дыму никогда бы не пришло в голову называть такой дом — тесным.
— Я думал, ты останешься с ними, — сказал Хозяин. — Все ваши, те, кто приходит, хотят такой жизни. Хотят туда.
Дым молчал. Он порывался сказать, что Лес–Лановой расписывал стены своего
— Арти–Полевой изобрел специальные маячки, чтобы отпугивать волков, — сказал Дым, когда молчание затянулось. — Но волки смогли адаптироваться.
— Вряд ли он придумал их сам, — сказал Хозяин. — Похожие технологии когда–то существовали у нас, вероятно, он вычитал в каком–нибудь старом источнике.
— Нет, он их изобрел, — упрямо повторил Дым. Хозяин не поверил ему. Высокие острые плечи поднялись и опустились: этот жест означал, что Дым может сколько угодно тешить себя иллюзиями, мнение же Хозяина не переменится ни на стебель.
— Я хочу спросить тебя, — сказал Дым. — Первое. Ты согласился бы принять на своих землях еще несколько общин; много, очень много, миллион… людей? Таких, как я.
Хозяин понял, и Хозяин умел считать.
— А второе? — спросил он.
Дым огляделся; на стене напротив — для удобства Дым определил эту плоскость как стену — лежала проекция огромного пастбища. Медленно, по широкому кругу двигались стада — неправильной формы, светлые, и видом своим, и манерой передвигаться похожие на белые облака в полуденном небе. Справа ровной линией стояли хлева; слева красными огоньками подмигивали «огневые точки» автоматические убийцы волков. (Дым вспомнил: свист над головой. Волк с дырой в груди, такой огромной, что Дым мог бы просунуть туда кулак, если осмелился бы.) И в стороне, неподалеку от огневых точек — стоящие рядышком дома. Осколок цивилизации, разумная община; целую степь можно было бы заставить такими вот маленькими поселками.
— Второе… — проговорил он медленно. — Что ты за это попросишь? На каких условиях?
Хозяин смотрел на Дыма без щитков, прямо. И Дым впервые выдержал этот взгляд.
— Я буду говорить с тобой откровенно, — сказал Хозяин. И Дым обрадовался.
Лидер говорил: мы получили в готовом виде то, на что цивилизация Хозяев потратила тысячелетия своей истории. Если мы не сделаем своими хотя бы толику этих умений и знаний — мы обречены. Мы растратим богатое наследство и вернемся туда, откуда вышли — к полю, к хлеву, к траве. Мы снова станем беспомощными перед волками; цивилизация погибнет. Но если каждый из нас ежечасно будет бороться за цивилизацию в себе — мы выживем, мы выиграем и преумножим наследство Хозяев. И настанет день, когда наши собственные умения и добытые нами знания превзойдут умения и знания Хозяев.
Сказание о Лидере.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Поселение было обнесено частоколом, и на заостренных верхушках высоких кольев сидело послеполуденное солнце. Вместо одной
— Тю, — сказал молодой парень с самострелом на плече. — Ты кто такой, дядя?
— Дым–Луговой, — отозвался Дым. — Отбился от стада.
— Все мы тут отбились, — сказал парень. — Хочешь остаться? Давай, места хватит, двоих с утра волки задрали…
Дым огляделся. Глаза его привыкали к полумраку. Пространство внутри частокола было укрыто огромным куском брезента. Ни на что не обращая внимания, возились в соломе дети. Поодаль стояли женщины — изможденные, тощие, усталые. Настороженно смотрели на Дыма. Мужчин не было видно.
— Все в поле, — сказал парень. — Тут у нас просто: успел сжать — твое счастье. Не успел — голодай. С факелами ходим — одной рукой огонь держишь, другой траву загребаешь. Только им наши факелы не больно–то страшны.
— При волках живете? — спросил Дым.
Женщины переглянулись.
— Высокий дом, — Кари–Гаевой выругался, как плюнул. — Высокий дом, чтоб его… собрали людей — укрепления строить. Голодуха… Беженцев набралось на каждую крышу по лишних пять десятков. Ни травинки… Какие укрепления? Для чего? Кого укреплять, когда жратва вся под волком осталась? Огни палили… К северу отсюда один умник полстепи выжег. Волков пугал. Великий Лидер! Дети оголодали — ребра торчат. Ну я и послал к черту Высокий дом, всю эту хреновую цивилизацию… Три семьи собрал — и сюда. На тягаче бревна подтягивали, за день частокол поставили, детей спрятали…
— Тягач на ходу? — спросил Дым.
— Где там! — Кари махнул рукой. — Топливо вышло. Откуда топливо? Масла нет. Вот, вместо стенки поставили. Хоть какая буря, а устоит. Все польза.
— Как же тут жить? — спросил Дым.
— Молча, — сказал Кари. — Детей кормим. На зиму запасли уже кой–чего. Вода есть. Перезимуем. Зимой волки голодные будут, но частокола им не взять.
— Тут еще кто–то живет? — поинтересовался Дым.
— На бывшей заставе, — помолчав, сообщил Кари. — Тоже три семьи. Это сегодня день плохой — волки двоих завалили. А так — дежурных ставим на вышке, детей выпускаем попастись, размяться. Волка, его ведь издали видать, если глаз тренированный.
Дым посмотрел на небо; серый треугольник его помешался прямо над головой. В прорехе брезентовой крыши.
— Вот, — Дым стянул с плеч свой видавший виды балахон. Кари сперва прищурился, потом отшатнулся: — Где это тебя? Чего это, не заразно, а?!
— Это стрижка, — объяснил Дым. — Я был у Хозяев.
Неожиданностей не предвиделось. То, что еще недавно было страной, цивилизацией, распалось теперь на очаги, островки. На кормных полях хозяйничали волки. Там же, защищаясь по мере возможности или просто положившись на судьбу, маленькими стадами жили переселенцы, которые предпочли полную опасностей жизнь медленной смерти от голода. Старая линия укреплений еще держалась — во многом благодаря тому, что волкам хватало поживы в степи. Дым пробрался за укрепления на рассвете — ополоумевший от недосыпа молодой солдат долго глядел на него, будто на привидение, потом вяло махнул рукой в сторону города: