Пассажир без лица

Бёгле Николя

– Никто не прикасается? – переспросила Грейс, наклонив голову.

– Это его папка с документами. Он всегда прижимает ее к себе. Даже когда спит.

Заинтересовавшись, Грейс выпятила подбородок.

– А вам известно, что внутри?

Медсестра смутилась.

– Ну же, – подбодрила Грейс, – меня трудно чем-то удивить или смутить.

– Хм, когда его привезли сюда, он время от времени еще разговаривал. Однажды, когда я хотела взять папку, чтобы положить ее в ящик, он стал орать, как будто его убивают. Он мне сказал, что никто к ней не притронется.

Что там все его досье на детей и… – молодая женщина даже начала заикаться от неловкости, – и что он хочет их сохранить до самой смерти.

Грейс прищурилась от глубокого отвращения. Даже в этом состоянии он продолжал жить своим извращением.

– Что еще он вам говорил?

– Ничего, – ответила Кетти, пожав плечами. – Он больше не касался этой темы.

Грейс подошла и мягко повела медсестру к входной двери.

– За все эти годы вы наверняка имели возможность заглянуть внутрь папки, верно? Вы бы не позволили одному из ваших пациентов разгуливать с криминальными педофильскими фотографиями, не так ли?

Медсестра выглянула в коридор, чтобы удостовериться, что он пуст.

– Да, я посмотрела, но только для того, чтобы проверить, что внутри нет материалов, запрещенных правилами.

– Ну и что оказалось? – подбодрила ее Грейс.

– Она пуста. В папке ничего нет, абсолютно ничего.

– Что? Но…

– Да, я знаю, это может показаться абсурдным, но наши пациенты покинули свои дома, свои привычки и часто хранят при себе тотемный предмет. Какую-то мелочь из прошлого, которая их утешает, подбадривает.

– Я бы хотела сама в этом убедиться, если не возражаете, – шепнула Грейс, настолько разочарованная, что отказывалась верить словам медсестры.

– Вам не удастся забрать у него папку. Сил у него немного, но тут, я не знаю, откуда он их берет, но всю оставшуюся жизненную энергию он вкладывает в то, чтобы помешать кому бы то ни было прикоснуться к этой папке.

– Возможно, у вас это получится лучше, чем у меня, – предложила Грейс.

Эта идея, похоже, не вызвала у медсестры восторга.

– Я не имею права использовать силу, тем более для того, чтобы завладеть собственностью одного из постояльцев.

– Да, я понимаю, и это делает вам честь, Кетти. Но Скотт Дайс, возможно, располагает материалами, которые могли бы спасти жизнь ребенку, пропавшему чуть больше двенадцати часов назад. В таких случаях нельзя пренебрегать никакой возможностью…

Сиделка пригладила одну из своих светлых прядей, чтобы скрыть смущение.

– Мне придется его усыпить… против его желания.

– Сделайте это. Ответственность за возможные проблемы я беру на себя.

Медсестра глубоко вздохнула. Она размышляла.

– Хорошо, – проронила она наконец. – Я схожу за снотворным.

Медсестра быстро вернулась с таблеткой в руке, села напротив бывшего инспектора. Она ласковым тоном сообщила ему, что пришло время принимать лекарство, и поднесла стаканчик к его губам.

– Вот, хорошо. До скорого, мистер Дайс, – сказала она, уходя.

Она присоединилась к инспектору, оставшейся на пороге комнаты.

– Лекарство

подействует минут через двадцать. Я вас оставляю.

Грейс понимающе поблагодарила ее и стала ждать, прислонившись спиной к дверному косяку. Ей показалось, что старик что-то бормочет, но через четверть часа он стал клевать носом, а затем его голова упала на грудь.

Грейс осторожно приблизилась к нему, словно воровка, боящаяся разбудить жертву. Дыхание Скотта Дайса было ровным и шумным. Он крепко спал.

Она взяла его за запястья и почувствовала сильное сопротивление, когда разводила руки в стороны. Бывший инспектор заворчал, и Грейс удвоила осторожность, приподнимая его пижамную куртку, чтобы взять оранжевую папку с обтрепанными краями.

Поспешность, с которой она ее открыла, была столь же велика, как последующее разочарование. Папка действительно была пуста. Ни на ней, ни внутри не было написано ни слова. Для очистки совести Грейс потрясла ею, но из папки ничего не выпало.

Она опустилась на стул перед Скоттом Дайсом и долго смотрела на обмякшее тело того, кто причинил ей столько бед и причинял новые, унося свои тайны в могилу.

Терзаемая разными чувствами, от досады до уныния, Грейс не могла решиться хладнокровно убить эту человеческую развалину. Она боялась, что это не принесет ей никакого успокоения, а лишь доставит новые страдания.

Взяв себя в руки, Грейс вложила папку в руки старика, чтобы у медсестры не было из-за нее проблем, и покинула комнату, в последний раз взглянув на спящего монстра, который, в своем воображении, прижимал к себе свои маленькие жертвы.

В коридоре, ведущем к лестнице, она услышала голоса, доносящиеся из комнаты дежурной по этажу. Очевидно, что у молодой женщины был напряженный разговор по телефону.

– Меня не для этого готовили! – бросила она. – Ваш подход кажется мне слишком рискованным… для пациента.

Увидев проходящую по коридору Грейс, медсестра прервалась.

– Ну как? – поинтересовалась она, прикрыв ладонью микрофон трубки.

– Вы были правы, папка пуста. Но все равно спасибо за помощь, Кетти.

Грейс направилась к выходу. На первом этаже она заметила директора в помещении, которое, очевидно, было салоном. Двинувшись ей навстречу, она вошла в комнату, где большинство пациентов заведения играли в шахматы, шашки или лото. Среди позвякивания чайных ложечек слышались приглушенные разговоры.

Контраст с тишиной третьего этажа был почти оглушительным. Несколько человек подняли глаза на Грейс, удивленные тем, что видят новое лицо.

– Вы получили желаемые ответы, инспектор? – спросила директор, удаляясь от любопытных ушей.

– Нет. Но он наверняка что-то знает.

– Как я вам уже говорила, даже если он владеет некой информацией, сомневаюсь, что его состояние, физическое и умственное, позволяет ему открыть что бы то ни было. Он уже не совсем с нами…

Грейс отказывалась соглашаться с тем, что ее расследование остановится на этом. Что все ее старания узнать правду о драме ее детства ни к чему не приведут.