Пассажир дальнего плавания
Шрифт:
— Не надо, — Яшка застеснялся. Столько подарков! Да еще билеты! Зачем?
— Как это зачем? А вдруг автомобиль выиграешь и будешь на нем в школу ездить. Подкатишь к школе на своем автомобиле…
— Школа-то через две избы, — ухмыльнулся Яшка.
— Всё равно. Ребята просить будут: «Яков Иванович, прокатите!» — профессор накинул на мальчика пиджак с торчащими из кармана билетами. — Так что ступай, а когда будем съезжать, ты уж, пожалуйста, проводи меня до острова. Проводишь?
— Провожу.
—
Яшка первым делом с опаской огляделся. В коридоре никого не было. Значит, Жук не подкарауливал.
В каюте, разложив пиджак на койке и разглядывая его со всех сторон, Кубас дивился: «Ну, подарок! Новый, из черного сукна. А если к пиджаку пришить золотые пуговицы, тогда наверняка сам капитан ахнет. Молодец всё-таки профессор, настоящий ученый, хоть и без микроскопа. Палтуса того надо было подарить профессору и сразу сознаться. Конечно, он узнает. Или пойти к самому повару, ну и… сказать: простите, мол, больше не буду. А что, и пойти!» — решил Яшка. Неохотно переставляя ноги и продолжая размышлять — идти, не идти, он побрел на камбуз.
Повар стоял спиной к двери, что-то насыпая в начищенную медную кастрюлю.
Момент был самый опасный, ведь дядя Миша свободно мог не только отругать Яшку, но даже наказать.
— Дайте напиться, — пробормотал Яшка, готовый и любой миг кинуться прочь.
Дядя Миша обернулся. Лицо у него блестело и раскраснелось, совсем как медная кастрюля на плите.
— Напиться? Это пожалуйста.
Он зачерпнул из ведра кружку воды и подал ее Яшке. Пришлось пить, хоть и не хотелось, а вода была холодная, даже зубы от нее ныли.
— Еще, — попросил Яшка, лишь бы повар не ругался. Он готов был выпить целое ведро воды.
Но дядя Миша смотрел на него не сердито. И тогда Яшка решил заговорить о самом главном.
— А чего он за ухо?
— За которое? — дядя Миша сочувственно покачал головой.
— За оба.
— Ну?! — повар улыбнулся и погладил Яшку по голове. — Только ты этого больше не делай.
Яшка тоже улыбнулся. «Всё обошлось так просто. Действительно, повар из хороших моряков».
— А ну, сделайте еще так с яичницей, — попросил Яшка.
— Не могу, — ответил дядя Миша. — Все уже изжарились. Я тебе лучше другую штуку покажу. Вот попробуй-ка вычистить картошку так, чтобы шелуха с нее ни разу не порвалась, а осталась бы целой лентой.
— Как это?
— Могу показать, пожалуйста.
Повар высунулся из камбуза и взял у своего помощника несколько клубней картофеля, потом ловко стал вертеть один клубень на острие ножа. От картошки потянулась длинная лента шелухи. Здорово получалось. На клубне не осталось ни одного пятнышка, а шелуха ни разу не порвалась, хотя была тоненькая-претоненькая.
— Попробуй-ка, — сказал дядя Миша, подавая
Но у Яшки ничего не вышло. Нож всё время соскакивал с картошки, а шелуха счищалась отдельными мелкими кусочками, как мальчик ни старался.
— Ну и что, — сказал тогда Яшка, — я поваром не буду, я капитаном буду.
И он пошел на палубу, довольный тем, что всё закончилось так просто.
Глава восьмая
Остров Перовый. — Проводы. — Рассказ профессора Дроздова: «Какую пользу могут принести кайры». — «Птичий базар».
«Большевик» стоял на якоре возле острова по названию Перовый. Дальняя, западная часть острова, возвышаясь над водой крутым утесом, была удивительно белая.
— Что это там, снег? — спросил Яшка у профессора и, не дожидаясь ответа, заключил: — Поганые места!
Дроздов, наблюдая, как погружали на катер экспедиционное имущество, обернулся:
— Почему поганые?
— А снег, — Яшка показал на остров, — лето и снег.
Тогда профессор как будто рассердился:
— Осторожно!
Но оказалось, что крикнул он это на катер одному своему помощнику.
— Какой же там снег! — Александр Николаевич снова обратился к Яшке: — Это, братец мой, птиц здесь столько, кайр. Они прилетают сюда на лето птенцов выводить.
Яшка перегнулся через фальшборт, чтобы разглядеть: правду или неправду говорил профессор. Разве на одном месте может собраться столько птиц? Верно, в яшкином селе Тихом воронья иной раз такая силища налетит, а то чаек соберется возле рыбаков — с тысячу. А здесь никаких рыбаков нет и весь остров от птиц белый.
Но Яшка ничего не разглядел. Только показалось ему, будто белизна на утесе как-то колебалась, тряслась. Ну и что ж, море тоже сверкало и дрожало от солнца. Выдумает тоже, хоть и профессор.
Яшка недоверчиво глянул на Дроздова, потом еще раз — на белый утес. Нет, всё-таки там мелькало что-то. И название у острова подходящее. Перовый — от птиц, значит. А также профессор — он ведь сюда в экспедицию ехал, да не один: пять человек с ним.
— Иди-ка ты надень пиджак, — сказал Дроздов.
— А то что?
— Скоро пойдем на остров, прохладно будет.
Голос ученого звучал сегодня как-то особенно по-приятельски. А мог ли человек с таким голосом выдумывать про остров и птиц?
В каюте, примеряя пиджак (наверное, в сотый раз), Яшка подвернул рукава еще на толщину пальца и опять думал о профессоре. Вот остаться бы с ним на острове изучать птиц. Ого, сколько они вдвоем изучили бы! Всех птиц переловили бы на удочки. А потом ребята на селе узнали бы, что у него есть друг — настоящий профессор.