Пассажир из Франкфурта
Шрифт:
«Стэффорду Наю BXY 42698
согласна сибил подружку невесты предлагаю тетушку матильду посаженой матерью тчк также согласна свадьбу но неофициально тчк англиканская церковь подойдет также медовый месяц тчк настаиваю присутствии панды тчк бесполезно сообщать где я поскольку не буду здесь когда ты это прочтешь
– Я нормально выгляжу? – нервно спросил Стэффорд Най, пытаясь рассмотреть свою спину в зеркале. Он примерял свадебный костюм.
– Не хуже любого жениха, – ответила леди Матильда. – Они всегда нервничают, не то что невесты, которые пищат от радости.
– А вдруг она не приедет?
– Приедет, не волнуйся.
– Я как-то странно себя чувствую.
– Это из-за второй порции паштета. Просто ты нервничаешь, как всякий жених. Не суетись так, Стэффи. К ночи ты будешь в порядке, я имею в виду, к тому времени, когда придешь в церковь.
– Это напоминает мне…
– Ты не забыл купить кольцо?
– Нет, нет, я просто забыл тебе сказать, что у меня есть для тебя подарок, тетя Матильда.
– Как это мило, мой мальчик.
– Ты сказала, что твой органист уволился…
– Да, слава тебе господи.
– Я добыл тебе другого органиста.
– Право же, Стэффи, что за странная идея! Где ты его взял?
– В Баварии. Он поет как ангел.
– Нам не нужно, чтобы он пел. Ему придется играть на органе.
– Он и это умеет. Он очень талантливый музыкант.
– Почему он хочет переехать из Баварии в Англию?
– Его мать умерла.
– О боже, прямо как у нашего органиста. Видимо, матери органистов – очень болезненные создания. Ему потребуется материнская забота? Я не очень-то это умею.
– Я бы сказал, ему понадобится бабушкина или прабабушкина забота.
Дверь внезапно растворилась, и в комнату, словно актриса на сцену, влетела ангелоподобная девчушка в бледно-розовой пижаме, усыпанной розовыми бутончиками, и воскликнула сладким голосом, словно
– Вот и я!
– Сибил, почему ты до сих пор не в постели?
– В детской мне не нравится.
– Это означает, что ты была непослушной девочкой и няня тобой недовольна. Что же ты натворила?
Сибил подняла глаза к потолку и захихикала.
– Это была гусеница, такая пушистая. Я ее посадила на няню, и гусеница заползла туда. – Она ткнула пальцем себе в грудь.
– Фу, неудивительно, что няня рассердилась, – сказала леди Матильда.
Тут вошла няня и сообщила, что мисс Сибил перевозбудилась, не хочет читать молитвы и ни за что не желает ложиться спать.
Сибил подкралась к леди Матильде:
– Я хочу прочесть мои молитвы у тебя, Тильда!
– Очень хорошо, но потом сразу в постель.
– Да, Тильда.
Сибил опустилась на коленки, сложила ладошки вместе и стала издавать разные странные звуки, которые, видимо, считала необходимой подготовкой для обращения к Богу. Она вздохнула, постонала, помычала, простуженно шмыгнула носом и начала:
– Милый Боженька, благослови папу и маму в Сингапуре, и тетю Тильду, и дядю Стэффи, и Эми, и повариху, и Эллен, и Томаса, и всех собак, и моего пони, и моих лучших подруг, Маргарет и Диану, и Джоан, еще одну мою подругу, и сделай меня хорошей девочкой, ради Иисуса, аминь. И пожалуйста, Боженька, пусть няня не сердится.
Сибил вскочила, победно посмотрела в глаза няне, пожелала спокойной ночи и исчезла.
– Кто-то, должно быть, рассказал ей про «Бенво», – заметила леди Матильда. – Кстати, Стэффи, а кто будет твоим шафером?
– Я совсем об этом забыл. А это обязательно?
– Так принято.
Сэр Стэффорд Най взял в руки маленького пушистого зверька.
– Моим шафером будет панда, это понравится Сибил и Мэри-Энн. А почему бы и нет? Панда была с нами с самого начала, уже во Франкфурте…