Пассажир
Шрифт:
То, что он назвал его по имени, придало убийцам что-то человеческое, а значит, выдало их уязвимость. У этих двоих были имена. Возможно, даже жены и дети. Ослепленный фонарем, раненый поднял руку, показывая, где прячется Шаплен. Тот отступил, вжимаясь в кухонное оборудование, и трижды выстрелил в умирающего. В свете вспышки Шаплен увидел, как ему разорвало череп. Брызнули мозги, надо лбом убитого поднялся дымок.
Не дав второму времени отреагировать, он бросился к металлической лесенке. Электрический луч настиг его. Снова загремели выстрелы. Шаплен жал на спуск, будто его собственные пули могли его оградить. Когда он ухватился за леера,
Он залег на галерее. Внизу пучок света кругами продвигался к лестнице. Шаплен снова выстрелил, не целясь, гадая, сколько пуль у него осталось. Еще два магазина у него в кармане: эта мысль успокоила его. Он ощутил на губах вкус крови. Вкус крови в голове.
Он искал укрытие. Враг взбирался по лестнице. В жилах Шаплена отдавались дрожь подвесных ступеней и щелканье очередного магазина в рукояти пистолета. Ему бы тоже перезарядить пистолет, но сначала надо спрятаться. Он едва не укрылся за стеклянной перегородкой в ванной, но это первое, о чем подумает убийца. Тут же в голову пришла новая мысль. Он метнулся в другую сторону, направо, и забился между стеной и кроватью.
Скорчившись, сдерживая дыхание, он все поставил на одну гипотезу: вот-вот появится враг, осветит галерею фонарем и ринется к ванной. Тогда Шаплен выстрелит через стеклянную перегородку и попадет ему в спину. Не слишком доблестный поступок, но это только начало. Пуля угодит в бронежилет. Противника отбросит к задней стене. И вот тогда Шаплен выскочит из укрытия и расстреляет магазин ему в лицо. Лишь бы хватило пуль. И речи не могло быть о том, чтобы перезарядить пистолет и обнаружить себя.
Он замер. Убийца здесь, всего в нескольких метрах, хрипящий, задыхающийся, рычащий, будто обезумевший хищник. Шаплен чувствовал, как сильно пульсирует артерия на шее. Он слышал все. Неуверенные шаги наемника, его прерывистое дыхание, его страх… Ощущение, что этот хладнокровный зверь на грани паники, доставляло ему почти чувственное удовольствие.
Медленно осветив галерею, противник направился к ванной. Шаплен выбрался из укрытия и стрелял, пока не понял, что затвор заклинило и он жмет на спуск впустую. Перегородка из слоистого стекла рухнула. Стеклянная крыша справа, над письменным столом, была разбита. В темноте развевались обрывки парусов. Но подонок так и не упал, он укрылся еще правее, на лестнице.
Не раздумывая, Шаплен отшвырнул пистолет и ринулся в ванную. Пока он искал хоть какое-то отверстие, лаз, слуховое окно, убийца уже снова лез наверх, не прекращая стрельбу.
Наступило затишье. От запаха пороха было не продохнуть. Шаплен заметил, что вокруг снова рыскает пучок света. Наемник его не видел. Оно и понятно: Арно засел в ванне. В руке он сжимал свою последнюю надежду — острый осколок. Скрип шагов приближался. Шевелиться нельзя ни в коем случае: ванна переполнена готовыми захрустеть осколками.
На каком расстоянии находится преследователь?
В пяти метрах?
В трех?
В одном?
Звук раздался так близко, что Шаплену показалось, будто стекло хрустнуло у него на зубах. Он схватился за край ванны и вскочил на ноги, вспарывая темноту своим клинком. Но удар пришелся в пустоту. Арно поскользнулся и тяжело упал, стукнувшись
Когда он открыл глаза, дуло пистолета оказалось всего в нескольких сантиметрах от его лба, наемник бешено жал на спуск. Шаплен по-детски прикрыл лицо руками и услышал холостой щелчок. Оружие заело. Ослепленный фонарем, Шаплен резко выбросил руку и угодил убийце куда-то в лицо. Ублюдок все еще пытался вытолкнуть застрявшую в затворе пулю. Шаплену удалось встать на одно колено. Он вцепился в затылок противника и снова воткнул в него свой осколок. Теперь он видел. Стекло вошло в правую щеку убийцы и вышло через левую глазницу. Враг так и не выпустил пистолет. Его сотрясали конвульсии. Закрепленная на стволе лампа дергалась, освещая дно ванны, отраженный свет озарял всю сцену.
В зеркале Шаплен видел пронзенное лицо своего противника и собственный распяленный в крике рот. Оба они вопили молча, одними глазами. Пока он приходил в себя, наемник еще пытался в него целиться. Но в пальцах у него уже ничего не было. Он рухнул. Шаплен выбрался из ванны. Умирающий в последний раз дернулся и схватил его за ногу. Арно наступил ему на голову, вгоняя осколок, пока стекло не хрустнуло у него под каблуком. Брызнула последняя струя крови.
— Эй, что происходит? Вы в порядке?
Шаплен бросил отчаянный взгляд через галерею. Соседи толпились в дворе, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь разодранные шторы. Он подобрал свой «CZ» и, на всякий случай, пистолет противника. Тактический фонарь теперь светился у него в кармане.
Он распахнул шкафы на галерее, схватил какое-то пальто, сорвал с себя промокший от крови плащ и переоделся.
— Есть там кто-нибудь?
Он сбросил макет «Пен Дюка I» и каблуком раздавил палубу. Оттуда разлетелись банкноты по пятьсот евро. Он хватал их пригоршнями и рассовывал по карманам. Документы он тоже захватил: паспорта, удостоверения личности, карту медицинского страхования. Потом взобрался на письменный стол и просунул голову через разбитое стекло. Вокруг — цинковые крыши, сточные трубы, карнизы…
Он перешагнул через раму и прыгнул на ближайшую крышу.
Артистический вход.
Так шофер назвал укромную дверь в клинике Святой Анны, в доме номер 7 по улице Кабанис. Неприметную дверь в глухой стене крепости умалишенных. Как раз то, что ему нужно. Шаплен вовсе не рвался с помпой войти в парадную дверь медицинского центра. Он расплатился с таксистом и вышел на ледяной воздух.
8.30 утра.
Сбежав из дома, он долго бродил по улицам, кутался в пальто, скрывая следы крови и запах пороха на своей одежде. Он чувствовал, как влага жизни, просочившись сквозь мокрую и уже холодную рубашку, засыхает у него на коже. Так он шел и шел, потерянный, оглушенный, пока не смирился с очевидностью: у него уже нет будущего. Отправиться в отделение скорой помощи в больнице Святой Анны. Прекратить сопротивление. Сдаться. Единственное, что ему остается.
В голове вертелось одно имя.
Франсуа Кубела, специалист, о котором говорила ему Натали Форестье.
Только он мог бы ему помочь, понять, защитить.
Вот почему он дождался утра.
Он хотел увидеть самого профессора…
Теперь он шел между садами кампуса Святой Анны. Над корпусами в предрассветном небе заря боролась с ночной тьмой. Шаплену представилась схватка двух хищников. Кровь, запятнавшая небо, следы клыков, рваные раны… Ему мерещилось злобное рычание над крышами…