Пассажирка с «Титаника»
Шрифт:
– Поехали, – скомандовала Глория, усаживаясь.
– На кладбище?
– Туда еще рано. На Шаболовку, в мою квартиру. Давненько я туда не заглядывала.
Пока «аутлендер» ехал по запруженным транспортом улицам, она прислушивалась к себе. Не кольнет ли в сердце иголка ревности? Не вспыхнет ли мимолетная досада? Злость на мужчину, который предал?
– Глупости, – шептала она, глядя на мелькающие за окнами дома и голые скверы. На город, охваченный предвкушением весны. – Мне нет дела до того, где он и с кем.
Санта деликатно помалкивал. Крутил баранку. Он тоже
Глава 6
Дневник Уну
Мы покинули поселок в машине обладателя перстня – я и еще две девушки, отобранные для непонятного шоу. Что это за «представление», мне по дороге объяснили мои товарки. Их звали Дина и Люба. Мы поневоле подружились, ведь нам предстояло провести вместе много часов в салоне минивэна, который принадлежал нашему боссу.
Мы назвали его Хозяином. А он дал нам трем смешные прозвища: Хаса, Тахме и Уну. Последнее, самое некрасивое, досталось конечно же мне.
– Он не русский, – шепотом заметила Дина-Хаса. – Может, нас везут вовсе не в Москву, а в Турцию? Чтобы продать в гарем?
– Ага! – скривилась Люба-Тахме. – В Арабские Эмираты! Чтобы выдать замуж за шейхов! Все, что нам светит, это дешевый публичный дом. На большее мы не годимся. Но я и этому рада. Мой отчим пьет и постоянно тащит меня в постель. Клиенты хотя бы будут платить нам деньги, а этот норовил бесплатно попользоваться.
– Мать ревнует?
– Еще как! Грозилась выгнать меня из дому, если я стану крутить перед ним задницей.
– А ты крутила?
– Нужен он мне, слизняк вонючий! Глаза зальет и лапает своими клешнями. Бр-р-ррр! У меня аж мурашки по коже.
– Кто знает, какой клиент попадется? – зябко поежилась Хаса. – В борделе выбирать будем не мы, а нас.
– Почему вы решили, что нас отобрали для борделя? – не выдержала я.
– А для чего же? По-твоему, нас возьмут в кино сниматься? Или в шоу-бизнес определят? Ты на себя в зеркало смотрела, малявка?
– Я ненавижу зеркала.
– Не мудрено! – захихикали девушки. Они освоились, осмелели и расслабились. Будущее казалось им далеким и туманным, как горные вершины в ночной мгле. Зато поездка сулила массу удовольствий.
– Не понимаю, чем ты ему приглянулась, – искренне недоумевала Хаса по поводу меня. – С твоей внешностью даже в борделе делать нечего.
– Я не хочу в бордель.
– Ты, небось, целка еще? Кто на тебя позарится? С братьями не кувыркалась? Они у тебя бандюги и наркоши. Неужели ты с ними не…
– Нет! – взвизгнула я, ошалев от такого предположения. Братья меня дразнили, третировали, понукали, отбирали накопленные копейки, но иного себе не позволяли. – Ничего не было! Мне нельзя!
– Нельзя ей, – беззлобно бросила Тахме. – Уймись, дура!
– Пошла ты…
– Ого! Она огрызаться умеет. Ты слышала, Хаса?
Девушки быстро привыкли к своим прозвищам,
Когда Хозяин повел нас в районный универмаг покупать одежду, я дольше всех возилась в примерочной. Меня подгоняли, надо мной посмеивались. Наконец мы переоделись. Я с наслаждением сбросила поношенные лохмотья и облачилась в темные брюки, серый свитер и курточку.
– На кого ты похожа? – переглядывались девушки. – На облезлую мышь! Ничего поярче не нашлось?
Хозяин не вмешивался в наши перепалки, ни за кого не вступался, никого не одергивал. Он заранее предупредил нас, что драк не потерпит и забияку незамедлительно вернет домой. Худшей угрозы нельзя было изобрести. Поэтому мы не переступали черту.
Денег у нас не было, и мы находились на полном иждивении Хозяина. Он нас кормил, снимал нам номер в придорожных гостиницах – один на троих. Не знаю, как другие, а я была счастлива. Впервые за свою короткую жизнь я мылась в нормальном душе, вытиралась чистым полотенцем и спала на свежих простынях. Это казалось мне раем. Если бы не мысль о борделе, которую заронили в мой ум Хаса и Тахме, я бы ощущала истинное блаженство.
Я не только не выносила зеркал. На секс с мужчиной тоже было наложено внутреннее табу. Я еще не ведала, почему. Моя мать не стеснялась заниматься «этим» с собутыльниками после совместных возлияний. Дети ей не мешали. Она с животной простотой отдавалась на наших глазах таким же пьяницам, как сама. Мы относились к сексу с пониманием. Это была часть нашего существования, от которой никуда не деться.
Я не смотрела в Интернете порно по причине отсутствия у нас компьютера и денег на посещение компьютерного салона. Зато акт соития множество раз совершался в моем присутствии, и я питала к нему отвращение, но не смущение. Слово «бордель» всколыхнуло воспоминания и активизировало мое табу. Секс так же выходил за рамки моей судьбы, как и зеркала.
Я была малограмотна и туповата, но знала, что такое проституция. Неужели моя мечта вырваться из нищеты разобьется о продажный секс? Я едва вошла в пору отрочества, и мои мысли были наивны, примитивны с нынешней точки зрения. Но даже тогда я опиралась на собственное кредо и подчинялась собственной логике. Эта логика говорила мне, что я не смогу стать проституткой, сколько бы мне ни платили. Мое кредо подразумевало нравственную и телесную чистоту. Я обязана была хранить себя для чего-то иного. Вопросом «Для чего именно?» я до поры до времени не задавалась.
У меня был один выход – улучить подходящий момент и бежать. Куда я пойду? На какие средства буду жить? Это отошло на второй план по сравнению с побегом. Сначала надо вырваться от Хозяина, а потом думать, как быть дальше.
Я приступила к подготовке. Вместо того, чтобы тратить время на пустую болтовню со своими спутницами, я сидела и размышляла. Прежде чем уснуть, я придумывала способ за способом, которые затем отметала. Ни один не казался мне надежным.
– Грустишь, Уну? – заметил Хозяин. – По матери соскучилась?