Пассионарная Россия
Шрифт:
Многие, на большом иждивении содержащиеся здесь искусные художники, но токмо кого выучили, но ни порядочного начала не дали, извиняясь сами на неспособность учащихся.
Теперь в Московском университете находясь, много молодых людей, иных склонности более к художествам нежели к наукам, может некоторая часть уволена быть для сего учения, уча притом языки и другие, нужные к тому знания. Если Правительствующий сенат на сие представление заблагорассудит пожаловать на то в год 6 тысяч рублей, то можно здесь, в Петербурге, Академию художеств завести, которая, можно себя льстить, успехи окажет и будет тем ответствовать Правительствующего сената попечению благоволению.
Ф.
Франческо-Бартоломео Растрелли (1700–1771) родился в семье итальянского скульптора Карло Растрелли в Париже. В 1715 г. русский резидент во Франции Конон Зотов в одной из депеш царя Петра читал: «… понеже король французский <Людовик XIV> умер, а наследник зело молод (Людвику XV было пять лет), то, чаю, многие мастеровые люди будут искать фортуны в иных государствах, для чего наведывайся о таких и пиши, дабы потребных не пропускать…» 19 октября того же года был подписан договор о приглашении Растрелли на службу в Россию. На пути к новому месту работы мастер встречался и с самим Петром I: «В Кенингсберге явился к его величеству нанятой в Париже господином Лефортом архитектор и испытанной художник многих искусств г. Растрелли, то монарх, с час препроводя с ним, дал ему к князю Меншикову следующее письмо: «Доноситель сего Растрелий, которой нанят во Франции, и которого трактамент при сем прилагаю, и когда он к вам прибудет, то чтоб против договору исправно было плачено на наш щет, также квартиры и прочее, дабы ни в чем не удовольствован не был, для привады других. Также чтобы даром времяни не тратил, велите пробы ему своего мастерства делать и модель палатам и огороду (саду) в Стрелине, и понеже вы не всегда в Петербурге будете, того для прикажите Брюсу, дабы он за ним смотрел, а они к нему и прибежище имеют».
Но сего казалось монарху не довольно; он сам к последнему сего же числа (16 февраля) писал следующее: «Мастеровые люди Растрелий с товарищи из Франции едут в наше службу, о которых я довольно писал князю Меншикову; но понеже оной отлучаться будет, того для рекомендую нам (о чем и к нему писал), дабы они к вам прибежище имели, и вы о них старайтесь же, чтоб даром не жили, но пробы своего мастерства делали; также чтоб модель палатам и огороду в Стрелине своего мнения сделали».
Контракт оговаривал условия службы мастера с сыном и учеником его. «Проезд и дорожное содержание государево, безденежная квартира и место на строение ему дома, которой когда построится, уволен будет на 10 лет от постоев и от всяких налогов; а буде он по истечении сроку не захочет остаться, то вольно ему будет дом свой продать и все свое вывезти, и проч.
Он же, Растрелий обязался обучить российских людей, сколько ему дано будет, всему тому, что он сам знает, безденежно; знания же его суть следующая: 1. Аркитектура, снятие планов, и делание фонтанов; 2. Скульптурное из мраморов, порфиров и прочее украшение; 3. Литейное из меди и железа; 4. Литейное же всяких вещей из стали и отделывание оных; 5. Делание из составов на подобие мрамора; 6. Резание штемпелей для монет и деталей; 7. Делание портретов из воску и гипса; 8. Живописное на мраморе и каменьях; 9. Декорации для театров».
По приезде в Петербург семья Растрелли поселяется в бывшем дворце царицы Марфы Матвеевны на Первой Набережной улице. Франческо Растрелли участвует вместе с отцом в создании ряда моделей, а также в строительстве нескольких зданий. Первой самостоятельной работой Растрелли следует считать постройку дворца для Дмитрия Кантемира (1721–1727). Лишь в 1737 г. Растрелли-младший подает официальное прошение
Лишь однажды Растрелли получил награждение за работу – в 1762 г. ему был пожалован орден Анны и звание генерал-майора. Совсем незадолго до смерти мастер был избран почетным членом Академии художеств. Жила семья зодчего скромно, занимала небольшое казенное помещение близ церкви всех Скорбящих по Шпалерной улице.
29 декабря 1776 года отмечалось пятидесятилетие С.-Петербургской Академии Наук, учрежденной Петром Великим. Собственно, хронологически пятидесятилетие прошло год назад (27 декабря 1785 года), но празднование передвинулось из-за отсутствия в столице Екатерины.
Олимп мудрости или юбилейное собрание учёных
Главным оратором на академическом празднике был директор академии Сергей Герасимович Домашнев.
Суть речи заключается в том, что явления нравственного мира, действия человеческие представляют такой же неистощимый и в высшей степени важный материал для научной любознательности, как и законы мира физического, раскрывающиеся в изучаемой учеными жизни природы. Основную мысль автора можно бы выразить словами современного нам поэта: «Человечество живет немногих лучших головою».
По окончании речи Домашнева академик Гильденштедт прочел свой мемуар: «О всех в России произрастениях, кои могут заменять многие из чужих земель вывозы и тем усугубить коммерческий перевес в пользу Российской империи».
Потом предложена была для соискания награды, в двести червонцев, следующая задача: указать наилучшие, основанные на точных опытах и положительно доказанные способы для придания Русскому дубу той же или даже большей прочности, какою обладает дуб немецкий и английский.
<…> академик Румовский зачитал по-русски составленное им Начертание физического описания России на основании материалов, добытых академиками во время ученых путешествий по России.
В заключение директор академии провозгласил имена отечественных почетных членов. При произнесении имени великого князя Павла Петровича, все академики встали, чтобы приветствовать его высочество, удостоившего принять звание почетного члена академии. <…>
По провозглашении почетных членов была поднесена их высочествам новая карта Российской империи, составленная академиками, и золотые медали, выбитые по случаю юбилея.
Этим и заключилось памятное для академии празднество первого ее юбилея. Через два дня, 1 января 1777 года, все академики являлись во дворец к императрице, и представили ей двадцатый том повременного академического издания – новые записки. <…>
На столе академического собрания поставлен был бронзовый ковчег, в котором хранятся в академии наук рукописные материалы для знаменитого Наказа, данного комиссии для составления проекта нового уложения. На ковчеге, заключающем в себе собственноручную рукопись Екатерины II, вырезана надпись: