Пасторальная симфония
Шрифт:
— Вот о чем я хочу еще тебя просить, — начал я, вставая со скамьи, на которой мы оба сидели, — ты говорил о своем намерении выехать послезавтра, я прошу тебя не откладывать поездки. Ты собирался провести в отсутствии целый месяц; прошу тебя ни на один день не сокращать своего путешествия. Согласен?
— Да, отец; я подчиняюсь.
Мне показалось, что он тогда сильно побледнел, так что даже губы его совсем потеряли краску. Но это быстрое согласие я истолковал как знак того, что любовь его была еще недостаточно сильной; мысль эта принесла мне несказанное облегчение. А кроме того я был умилен
— Я снова узнаю своего любимого мальчика, — тихо сказал я ему и, прижав его к себе, коснулся губами его лба. Я почувствовал, что он чуть-чуть отстранился, но я не захотел на него обижаться.
10 марта
Наш домик так мал, что нам приходится невольно делать все на глазах друг у друга, и иногда это довольно-таки стесняет мою работу, хотя я закрепил за собой в первом этаже маленькую комнату, где я могу оставаться один и принимать посетителей. Особенно же это стесняет, когда мне хочется поговорить с кем-нибудь из домашних наедине, не придавая, однако, беседе чересчур официального характера, как это несомненно бы вышло у меня в приемной, про которую дети шутя говорят: «святое место», куда нам вход воспрещается. Но сегодня утром Жак уезжал в Невшатель, где ему нужно купить себе башмаки для экскурсии, а так как погода выдалась прекрасная, дети после завтрака ушли из дому вместе с Гертрудой, которую они водят и которая заодно водит и их самих. (Мне приятно попутно отметить, что Шарлотта относится к ней с исключительной предупредительностью.) Вполне естественно, что я остался один с Амелией как раз в такое время, когда мы пили чай у себя в столовой. Я этого именно и желал, так как мне очень нужно было с нею поговорить.
Мне так редко случается оставаться с нею с глазу на глаз, что я ощутил в себе какую-то робость, и серьезность вещей, о которых мне предстояло ей говорить, повергала меня в смущение, как если бы дело шло не о признаниях Жака, а о моих собственных. Я почувствовал также, прежде чем начать говорить, до какой степени два существа, живущие как-никак одной общей жизнью и даже любящие один другого, могут быть (или стать) непонятными и как бы замурованными друг для друга; в подобных случаях слова — те ли, которые мы сами обращаем к другому, или те, которые обращает к нам он, — звучат жалостно, как удары зонда, предупреждающего нас о сопротивлении разделительной ткани, которая, если на нее не обращать внимания, грозит уплотниться все больше…
— Вчера вечером и сегодня утром к меня был разговор с Жаком, — начал я в то время, как она разливала чай; и мой голос дрожал в такой же мере, в какой голос Жака вчера звучал уверенно. — Он сказал мне, что любит Гертруду.
— Он отлично сделал, что с тобой поговорил, заметила она, не глядя на меня и продолжая свои хозяйственные занятия, как если бы я рассказал ей самую заурядную вещь и при этом не сообщил ничего нового.
— Он сказал, что хочет жениться на ней; его решение…
— Это можно было предвидеть, — пробормотала она, пожав легонько плечами.
— Значит, ты кое-что подозревала? — спросил я с некоторой нервностью.
— Видно было, что это началось уже очень давно. Но таких вещей мужчины обыкновенно не замечают.
Так
— В таком случае, тебе безусловно следовало меня предупредить.
Она улыбнулась той слегка кривившей уголок рта улыбкой, которая часто сопровождала и прикрывала ее умалчивания, и склонила голову набок:
— Что бы это было, если бы я стала тебя предупреждать обо всем, чего ты не видишь!..
Что значил этот намек? Я этого не знал и, не желая ни о чем допытываться, пропустил ее слова мимо ушей.
— Одним словом, я хотел бы услышать твое мнение.
Она вздохнула и сказала:
— Друг мой, ты знаешь, что я никогда не одобряла присутствия этой девушки в нашем доме.
Я с трудом удержался от вспышки при этом намеке не недавнее прошлое.
— Речь идет не о присутствии здесь Гертруды, — ответил я; но Амелия уже продолжала:
— Я всегда находила, что из этого ничего, кроме неприятностей, не выйдет.
Искренно желая избежать ссоры, я подхватил на лету ее фразу:
— Значит, брак этот представляется тебе неприятным? Как раз это мне и хотелось от тебя слышать; очень рад, что мы, наконец, сходимся в мнениях. — Я прибавил еще, что Жак к тому же, вероятно, подчинился доводам, которые я ему привел, так что ей больше не о чем волноваться; мы с ним условились, что он завтра же отправится в свою поездку, которая продлится целый месяц.
— Так как я подобно тебе нисколько не заинтересован в том, чтобы ко времени возвращения Жака Гертруда находилась у нас, — вставил я под конец, — я подумал, что самое лучшее будет устроить ее у мадемуазель де ла М., у которой я по-прежнему смогу с ней видеться; мне не к чему скрывать, что я связан самыми серьезными обязательствами по отношению к этой девочке. Недавно я заходил предупредить ее новую хозяйку, которая охотно соглашается оказать нам услугу. Тем самым ты тоже освободишься от присутствия человека, который тебе в тягость. Луиза де ла М. будет смотреть за Гертрудой; она, видимо, в восторге от этого предложения; она заранее радуется, что будет давать ей уроки гармонии.
Амелия, видимо, дала себе слово хранить глубокое молчание, а потому я снова заговорил:
— Так как Жаку не следует позволять видеться с Гертрудой вне стен нашего дома, я полагаю, что недурно было бы предупредить мадемуазель де ла М. относительно создавшегося положения. Как ты думаешь?
Я пытался своими вопросами добиться хоть слова от Амелии; но она плотно сжимала губы, словно поклявшись, что ничего не ответит. А я все продолжал, и не потому, что хотел еще что-нибудь добавить, а потому что молчание ее сделалось для меня невыносимым.
— Впрочем, возможно, что Жак вернется из поездки излечившимся от своей любви. Разве в его годы люди отдают себе отчет в своих чувствах?
— О, иногда и в гораздо более зрелые годы они не отдают себе в них отчета, — как-то странно заметила она наконец.
Ее загадочный и наставительный тон раздражал меня, тем более что я по натуре человек ума трезвого и не легко мирюсь со всякого рода таинственностью. Повернувшись к ней, я попросил ее объяснить, что она хотела сказать своими словами.