Пастушка Анка
Шрифт:
Так и жила бесприютная сирота. Никто о ней не заботился: что толку, мол, от этой жалкой дурочки.
Один-единственный раз удостоил князь Бодо своим вниманием ничтожное это создание. Но, онемев от страха при виде господина, бедняжка не могла вымолвить в ответ ни слова.
— Ну и пропадай, коли так! — бросил раздосадованный князь. — Заморыш несчастный!
Шёл конец лета. После ночного ливня вздулись враньские потоки. Пастушка Анка прилегла под кустом и не сводила глаз с гусей, весело плескавшихся в ручье. Куст скрывал её от посторонних взоров и защищал
Вдруг послышались окрики и звяканье цепей. Это стражники угоняли в темницу провинившихся княжеских подданных.
Потом появилась княгиня — она шла на прогулку с маленьким мальчиком. Ему было лет девять, и не было сомнений, что это молодой князь Ульрик. Щёки у него румяные, глаза и волосы чёрные, а сам он стройнее ели. При нём была собака, в руках он нёс лук. Решил, наверное, кого-нибудь подстрелить. Придёт время, и он тоже станет отличным охотником. Княгиня с Ульриком скрылись в роще. Оттуда до пастушки доносились пение и боевые кличи маленького князя.
Солнце уже клонилось к западу, когда раздались оглушительный лай собак и крики охотников. Охотники за кем-то бежали через рощу к ручью.
И только было Анка собралась выбраться из своего укрытия и выгнать гусей из воды, как кто-то подскочил к её кусту. Это была раненая олениха. Охотники её преследовали. Олениха замерла перед Анкой и смотрела на неё своими огромными глазами. Она как будто бы молила девочку о защите и помощи. Анка ласково её погладила, вылезла из-под густых ветвей и спрятала в своём укрытии.
На другой стороне ручья столпились охотники с князем Бодо и множество собак. Князь Бодо негодовал на вздувшуюся воду, Не дававшую ему возможности перейти на другой берег.
— Эй ты, пастушка, куда побежала олениха?
Анка не хотела лгать, но жалко ей было олениху. И она ничего не ответила.
Разгневался князь Бодо:
— Слышишь ли ты, ободранка! Куда девалась олениха?
Анка молчала.
Князь покраснел от злости, словно рак.
— Был бы я рядом, я бы тебе рёбра пересчитал. Ответишь ты или нет, Гоготунова сестрица?
Но Анка ни слова в ответ. Вскипел князь Бодо. Поднял камень и швырнул им в девочку. И угодил ей в голое колено. Камень разодрал кожу, потекла кровь.
Тут где-то в стороне залаяли собаки.
— Должно быть, там олениха! — крикнул кто-то, и все охотники бросились вниз по ручью.
Охотники ошиблись. Олениха по-прежнему скрывалась под Анкиным кустом и дрожала, съёжившись от страха. А девочка, позабыв про собственное колено, прихрамывая, приковыляла к ручью, зачерпнула пригоршню воды и понесла к кусту. Она напоила олениху и промыла ей раны. Олениха не шелохнулась и только всё смотрела на Анку своими огромными добрыми глазами.
— Я полечу тебя,
Но олениха, передохнув и дождавшись, когда собачий лай замер вдали, вскочила, выбралась из своего укрытия, перемахнула через луг и скрылась в роще.
— Га-га-га-га-га, в лес удрала. Ге-ге-ге-ге-ге, не найти её нигде! — насмехался над Анкой гусак Гоготун.
Пастушка его прекрасно поняла, но ничуть не обиделась. Она села у ручья и стала промывать свою рану. А гусак зашипел:
— Го-го-го-го, что с коленом у неё?
Пастушка ему:
— Выходи из воды, пойдём домой! А гусак:
— Гу-гу-гу-гу, зададут тебе вверху! Оставайся тут в лесу!
Побледнела Анка. Посмотрела вверх на дворец: князь со своими стражниками уже вернулся домой. Посмотрела на горы: там в лесу медведи и волки. Во дворце ждут её побои и ругань, в горах — страх, голод и холод.
Подумала сирота, что всё же во дворце ей будет лучше. И снова окрикнула Гоготуна, чтобы он поторапливался, пора возвращаться во Вранью. А гусак переплыл на ту сторону ручья и прогоготал ей оттуда:
— Гы-гы-гы-гы, лучше в горы уходи!
Напрасно звала и приманивала Анка злого гусака — от куста к кусту он уходил от неё всё дальше. Анка знала брод через ручей. Она переправилась на тот берег и, прихрамывая, побежала за гусаком. Он в лес — пастушка за ним. Вначале за редкими деревьями она его не теряла из виду и наверняка бы догнала, если бы не так болела рассечённая камнем нога. Но вот Гоготун куда-то исчез — не видно его и не слышно. А девочка всё бежала и звала. Раз за деревьями мелькнуло что-то белое, и пастушка бросилась туда. Но это был не гусь, а белые цветы. Замолк вдали рокот ручья. Смеркалось. Нигде ни дороги, ни тропки. Что делать, куда идти? Колено болело всё сильнее. Обессилевшая, Анка опустилась на поваленное дерево.
Солнце зашло. В безмолвном лесу сгущались сумерки. Могучие дубы застыли немыми великанами, под ними горбатыми карликами в засаде притаились кусты, вот-вот накинутся на высмотренную жертву. Темнота и безмолвие леса наводили на девочку страх. Она не шевелилась, боясь малейшим шумом выдать себя какому-нибудь дикому зверю. Она не смела даже плакать. Слёзы текли у неё по щекам, но девочка стискивала зубы, чтобы никто не слышал рыданий.
Вдруг что-то в кустах рядом с ней зашевелилось. «Волк или медведь», — подумала несчастная, и сердце её затрепетало от страха. Она не двинулась и только крепко зажмурилась, чтобы не видеть хищника, который её растерзает.
Так прошло несколько секунд, и вдруг Анка почувствовала, что кто-то лижет её руку. Она открыла глаза и увидела перед собой олениху, которую она недавно спасла от верной гибели. Раны её ещё не зажили.
Как обрадовалась Анка! Она припала к оленихе и, уже не боясь своих слёз, запричитала и заплакала:
— Олениха, моя милая! Пожалей меня, несчастную! У тебя есть твой лес и логово. У тебя быстрые ноги и зоркий глаз. У тебя, должно быть, есть олень и маленький оленёнок, а я одна, без дома, без матери, без сестёр и без братьев. Видишь, какая я слабая. Пожалей меня, покажи мне дорогу во Вранью! Пусть лучше уж меня князь Бодо до смерти прибьёт, чем в лесу растерзают волки.