Пастырь из спецназа

Серегин Михаил Георгиевич

Они крепко обнялись и троекратно поцеловались.

* * *

Отец Василий проспал немного – часа полтора – и проснулся от холода. Он сладко потянулся и повернулся.

– Как ты?

– Если честно, как только на свет народился, – немного удивленно откликнулся с заднего сиденья Борис.

– То-то же, – удовлетворенно хмыкнул в бороду священник. Он уже знал эту великую целительную силу исповеди. – Что, поехали?

– Давай, – согласился «новорожденный». –

Все, как договорились?

– Разумеется.

Оба понимали, что в области сейчас Борису находиться не след: найдут и выпотрошат – есть кому. И поэтому отец Василий решил до утра вывезти Борьку за пределы губернаторской власти. А там – бог поможет.

Священник соединил проводки, завел свою грязную, побитую машину, немного погонял на холостых и аккуратно тронулся. Он понимал, что надо привлекать как можно меньше внимания, и поэтому даже и не собирался выезжать на трассу – по крайней мере, в этих краях. Мерно ворковал натруженный двигатель, убегала под колеса подмороженная мартовская земля, а позади – километр за километром – оставались бескрайние совхозные поля.

– Что делать думаешь? – прервал тишину священник.

– Я много чего умею. Посмотрим. Да и не в этом ведь дело; какая разница, чем заниматься… главное, что у тебя внутри.

Священник удовлетворенно закивал. Боря все понял правильно.

Так, переговариваясь, смеясь, кидая реплики и замечания, они часа через четыре добрались аж до Октябрьского совхоза, и вот здесь грунтовка оказалась абсолютно непроезжей. Были в этом виноваты капризы климата или особенности здешних черноземов, неизвестно…

– Выезжаем на трассу, – предупредил священник, сразу став серьезным, и вскоре впервые за несколько последних часов колеса его многострадальной машины почуяли асфальт.

Ехать по нормальному шоссе было наслаждением. Отцу Василию стало настолько спокойно и хорошо, что он даже принялся насвистывать какой-то полузабытый армейский марш. Мерно покачивалась машина, бежали мимо перелески, и Борис принялся подсвистывать и подхлопывать священнику, имитируя маленький такой полковой оркестр.

– Ты срочную служил? – не поворачиваясь, спросил священник.

– А то как же! – весело откликнулся Борис. – А что?

Священник насторожился. Впереди, у поста патрульной службы, явно что-то происходило.

– Что это? – громко сказал себе он. – Что там происходит?

– А какое отношение это имеет к срочной службе? – еще не понял, что все переменилось, Борис.

Священник вгляделся, точно! Дорогу перегородили длинным переносным полосатым шлагбаумом.

– Держись, Боря! – крикнул он и заложил крутой разворот.

Отчаянно завизжали затертые тормозные колодки, машину развернуло, повело, потащило, и отец Василий лишь с огромным трудом удержал ее на дороге. Но теперь он ехал в противоположную сторону.

– Это за нами, – серьезно констатировал Борис.

Священник глянул в зеркальце и кивнул. Сзади уже сверкали желто-голубые милицейские мигалки.

– Васильич, гнида! – зло обронил костолицый. – Точно, ментуре сдал!

– Вряд

ли… – не согласился с ним священник. – Игорь Васильевич человек серьезный. «Где-то здесь должен быть съезд! – подумал он. Когда-то отец Василий уже ездил по этой дороге. – Где-то совсем рядом! Ну, с километр!» Времени, чтобы съехать с трассы и затеряться среди перелесков и непролазной грязи, не хватало отчаянно… Священник утопил педаль газа до упора, и в этот самый миг мотор чихнул и заглох.

– Черт! – ругнулся костолицый. – Что стряслось?!

– Не чертыхайся. Бензин кончился, – сразу понял, в чем дело, отец Василий. Он не заправлял свою ласточку аж с самого Усть-Кудеяра, так что жаловаться грех, и на том спасибо…

– Приехали, – печально подытожил костолицый.

«Интересно, – подумал священник. – Будут ли на меня вешать труп этого козла? Хотя в чем я виноват?» Он не знал, как отнесется суд к сумасшедшей идее, что Хозяин остановил свое сердце сам. След на лбу от креста будет налицо. Нахождение жертвы в машине в момент ее переворачивания – тоже. Кому нужны все эти психотехники, когда труп можно списать на неосторожное вождение? Два года условно, и прощай православная церковь!

Его это не устраивало. Но и поделать ничего было нельзя: «жигуль» уже вплотную окружили несколько патрульных машин.

К дверце подошел и заглянул в разбитое окошко дорожный офицер.

– Ваши права и документы на машину, – потребовал он.

Священник порылся в бардачке, достал и протянул.

Другой офицер, стоящий рядом, слушал что-то по навороченному сотовому телефону. «А ведь таких вам, ребята, в ментовке не выдают!» – подумал священник.

– Да, взяли, – отчетливо произнес он. – Да, уже у нас. Понял. Хорошо.

Милиционеры переглянулись, быстро обменялись невнятными междометиями, и тот, что стоял с «сотами», наклонился к окошку и протянул трубку священнику.

– Вас…

Отец Василий удивился и принял трубку.

– Батюшка? Это я, Баранов.

Никакого Баранова священник не знал.

– Ну… Игорь Васильевич, начальник охраны. Вы меня извините за вынужденную остановку; я просто отбой не успел дать. Вот только что дозвонился… Вас сейчас отпустят.

– Спасибо…

– Так что езжайте себе домой и ни о чем таком и не думайте. Договорились?

– И что?

– Все. Хороший вы мужик, батюшка; приятно было пообщаться…

В трубке пошел сплошной сигнал.

Священник протянул телефон обратно офицеру.

– Слышь, сынок, мне бы заправиться…

Офицер дружелюбно кивнул. А костолицый изумленно смотрел на происходящее и ничего не мог понять.

* * *

Их заправили и во избежание повторения подобных накладок проводили до границы области. Священник не понимал, почему так происходит. Было отчетливо видно, что у Игоря Васильевича все схвачено, но почему он все это для них делает, оставалось неясным. И только костолицый немного прояснил ситуацию.